Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Лариса, сделав вид, что очень куда-то спешит, засобиралась уходить. Каррита не удерживала. После посещения врача два дня назад она чувствовала себя получше. Отлежавшись, уже было решила идти к мужу на примирение, но когда услышала от Ларисы о женщине, которую повел к себе в балок Лахэн, подумала: только про­ никну туда - и растерзаю соперницу. Когда распахнула дверь, первое, что бросилось ей в глаза, - освещенное огнем жирника огромное, как показалось Каррите, на всю грудь сидевшей на шкуре женщины костяное украшение. Она могла поклясться, что в тот момент, как увидела его, на нем огнем высветилась оленья голова. В какие-то доли секунды Каррита поняла, как чувство ненависти к сопернице стало улетучи­ ваться, исчезать, и тогда ее взгляд выхватил лицо Насти, во взгляде которой было что-то очень хрупкое, беззащитное, виноватое. И опять почему-то образ лебедя с примерзающей воды вернулся к жене Лахэна. Сейчас разлучница сидела, повер­ женная ее вторжением, и не пыталась защищаться. И каким-то десятым чувством ительменка поняла: ее одиночество сродни одиночеству этой женщины, несмотря на то, что та недавно лежала в объятиях ее мужа. И еще поняла: Лахэн любит эту не­ знакомку, любит так, как никогда не любил ее, и она бессильна что-либо изменить. А Лахэн, не пуская жену в балок, уже знал: счастье, которое он все эти дни, с мо­ мента приезда Насти из Мурманска, так трепетно создавал, с появлением Карриты рушилось на глазах. Он, точно ребенок, несколько дней подряд радовался каждой мимолетной встрече, ни к чему не обязывавшим разговорам, нечаянным прикос­ новениям, будто собирал из них мозаику своего с Настей счастья, которым и был вознагражден всего несколько минут назад. С Карритой они не произнесли ни сло­ ва, пока ожидали появления Насти из балка. Словно ослепшими глазами смотрел на собак, ластившихся у его ног, и чувствовал, каким огромным камнем наваливается на него усталость и опустошенность. То настоящее большое чувство, которое роди­ лось в его сердце к Насте, сейчас было низвергнуто в грязь ночной осенней распу­ тицы условностями жизни с Карритой, которые он многие годы слепо принимал за что-то настоящее. Ему было противно и мерзко от собственного бессилия что-либо изменить. Точно связанный по ногам и рукам приходом жены, он не находил в себе сил бороться ни за себя, ни за Настю. Наверное, если бы Каррита накричала на нее, кинулась с кулаками, он нашел бы в себе мужество и защитил Настю перед женой, но Каррита не проявила никакой агрессии по отношению к разлучнице, чем и обе­ зоружила его, лишила дара речи. Появление Карриты для Насти было подобно насильно введенному наркозу, по­ тому и притупило ее чувства к осознанию реальных событий. Было такое ощуще­ ние, что она либо спит и видит кошмарный сон, либо находится в какой-то жуткой нереальности. Когда дверь за Лахэном и его женой захлопнулась и она оказалась в балке одна, то еще какую-то минуту безвольно сидела на медвежьей шкуре, не в силах пошевелиться. Ей казалось, что своими вопросами ительменка вытянула из нее все жизненные соки капля за каплей. А захлопывая за собой и Лахэном дверь, превращала уютный и дорогой ее сердцу балок в чужой и враждебный ей мир. Те­ перь тени на стенах балка уже не казались милыми, они пугали, нависая черной паутиной. И если бы ее взгляд случайно не наткнулся на ленат Лахэна, который она сняла с его головы, когда целовала, то, может, еще долго не смогла бы прийти в себя. 181