Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

смогли в тебе женку разбудить. Спит она крепким сном. Легче всего на человека по- напраслину возвести. Поди, не сожгли бы шведы11того монастыря, живы были твои родители, и понапраслины бы не было. Доживал свой век на земле Томаско. А ведь он помнил время, когда никто на земле саамов даже не упоминал о людях, пришедших с краев неведомых. С ближ­ них соседних земель враги часто на племена саамов набеги делали, но не оседали, не пускали корни. Другие времена пришли, и русский люд, а для саамов - рушш олмэ, стал обживать берега Студеного моря, к которому коренные жители этих мест приводили свои стада на кочевья. Всю жизнь Томаско пастушил. Рядом жена-хозяюшка, детишки справные. Вре­ мя прошло и разметало всех по разным местам, отошли от отца с матерью. И кто бы мог подумать, что жена на старость лет подарит ему еще одну дочь. А дочь для саама - особая радость, девочек всегда было выгоднее рожать, так как все родствен­ ники при этом дарили ребенку оленят того пола, каким рождался ребенок, а значит, стадо, если в нем много важенок12, увеличивается с каждым годом. Моресь - словно игрушка для пожилых родителей. Да и разве Томаско не в силе? Еще на медведя в свои полвека ходил. И разве полвека - возраст для мужчины? Лет десять было Моресь, когда болезнь скрутила мать, да так, что та уже не вста­ ла с ровушки13. Все хлопоты о дочери легли на плечи Томаско. Росла Моресь кра­ савицей. Увидал ее однажды Фетк, приехавший погостить к дядьке с Педзъенго, и посватался к девице. Год, как принято у саамов, Моресь ждала жениха, а когда тот примчался на белых оленях с подарками, выкупом, свадьбу сыграли, и молодые по­ кинули отца. Через время получил Томаско весточку, что принес Фетков дядька. Мол, его пле­ мянничек, а Томаске - зятек, пошел служить в монастырь, что на Педзъенго стоит, послушником. Моресь в погосте неподалеку от того монастыря живет, ребенка ждет. Недолго думая, Томаско пожитки свои в кережи14 сложил, вежу прикрыл и на оленях к дочери подался. Несколько ночевок делал, пока до того Педзъенго добрал­ ся. Саамы там другого рода живут, нотозерские, их язык отличается от Томаскиного - кильдинского. Однако выяснить, где вежа дочери находится, большого труда не составило. Тут-те и узнал человек, что дочь и зять его своих богов презрели и в но­ вую веру подались, тех самых рушш олмэ. 11 «Перебив в Печенге всех жителей, шведы сожгли их вместе с монастырем. Они предали огню все постройки, церковь, большую часть имущества, скотный двор и мельницу; сожгли также поселок, где была монастырская гавань, все корабли и лодки...» И подписал некий Вардехус 7 августа 1590 года. А вот что сообщают Архангельские ведомости: «В Печенгском монастыре... свейские немцы многую казну поимели, церковного строенья и сосудов сере­ бряных, и денег, и платья, и сукон, и соболей, и лисиц, и всякие мягкие рухляди, и хлеба, и всякого монастырского обихода по смете на 55 тысяч рублей...» Для сравнения: вся дань от саамов Финнмаркена русскому царю в год составляла 90 рублей 33,5 копейки. 12 Важенки - отелившаяся самка оленя. 13 Ровушка - спальный мешок, сшитый из оленьих шкур. 14 Кережи - древние саамские сани без полозьев. 14