Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

Нынешняя молодежь думает: мы, старики, ничего не понимаем в жизни. Не могут представить, что и мы молодые были и у нас любовь была. Настя не хотела прерывать рассказ старой женщины вопросами, давая выска­ зать то, что наболело и просилось наружу. Лахэн рассказывал, что мать к ним со­ всем не ходит, все больше воспоминаниями живет. Жизнь раскидала ее детей по Камчатке, одного даже на материк занесла, в Каврале только Лахэн, да вот беда - по мнению матери - у него жизни путевой нет. - Я вижу, как в твоих глазах, доченька, тоска гнездо свила. Полюбила, ну-ка, сына моего, а он у другой в руках. - Неужели так заметно? - Любовь, милая, за версту видать... - Вот вы, Симма Пименовна, о моей любви говорите, а у вас, если не секрет, какая она была? - Какой секрет в мои годы-то может быть. Любовь между мужчиной и женщи­ ной исходит от души, сердце свое она детям отдает. Конечно, если Господь наградил ее таким счастьем. Всю свою жизнь я, Настенька, душой любила только одного муж­ чину, но это был не Лахэна отец. В войну, когда, несмотря на горе людское, судьба, ну-ка, свела меня с одним молодым парнем, красивым, приехавшим на Камчатку с материка. От фронта он был освобожден в силу службы в милиции. А я тогда почту разносила. Познакоми­ лись, влюбились, да так, что друг без друга дня не могли прожить. Но то ли оттого, что у многих девчат ребята были на фронте, и они тосковали одни, то ли из зависти, только кто-то взял и оговорил меня. Мой парень - Алексеем звали - по натуре человек прямой, приходит ко мне и спрашивает: «Симма, у тебя с тем-то было что? Я к тому, чтобы сразу все выяснить». Как он эти слова, Настенька, сказал, меня в жар бросило. Пускай, ну-ка, и в шутей­ ном тоне сказано, но ведь сказано, а значит, усомнился во мне. Значит, когда-ни­ будь снова усомнится. «Нет, не бывать этому», - сказала я себе и простилась с ним, прогнала, хотя любила и знала: война, в село с фронта похоронка за похоронкой приходят. Парни - нарасхват, и моего желанного кто-нибудь к рукам приберет. Но... девичья гордость... Ну-ка, не раз еще приходил, прощенье просил,умолял. Я видела - страдает, сама страдала, но простить не могла. Вскоре, не выдержав, уехал он... В конце сорок четвертого пришел с фронта отец Лахэна. Когда он уходил на войну, я совсем девчонкой сопливой была, а тут расцвела, вот и завздыхал по мне. В конце сорок пятого замуж за него и вышла. Любви не было, но долг супружеский честно исполняла. Он трудолюбивый, меня уважал. И вот, когда народились у нас первые четверо, приехал в село мой, ну-ка, милиционер Алексей. Бабоньки-то все про наши отношения знали и давай мужа подначивать, мол, к жене-то твоей мили­ ционер вернулся, о ней справляется. Муж виду не подает, что его от тех разговоров наизнанку выворачивает. Разы­ скал милиционера, привел в дом, поставил передо мной и ушел. Дал нам, значит, не таясь, встретиться, переговорить, мне выбор сделать... Не знаю, ну-ка, какой у них промеж себя разговор был, только стал меня Алек­ сей умолять, упрашивать к нему уйти. Говорил: жизни ему ни с кем нет, все мысли 163