Большакова Н.П. Два романа. Мурманск, 2016.

- Я - с радостью. Вон Ганс ходит, скучает, можно его позвать, - сказала Катери­ на, уже выбирая для этой прогулки попутчиков. - Конечно, можно, тем более, я заметил, он к тебе неравнодушен, можно и девчат из нашего ансамбля пригласить, а то они бегают, суетятся, а отдыхать не отдыхают. - Просто Гансу с Эдвардом здесь толком и поговорить-то не с кем. Вот Ганс и уединяется со мной, чтобы я ему весь праздник прокомментировала. Хоть они на камеру, как я, и снимают, но все же хотят знать больше подробностей. Я как-то переводила их разговор с Перием, так вот они ему уже точно пообещали гастроли в Германии. Эти ребята, Сузвай, совсем не сентиментальны, скорее прагматики, люди дела. - Да, но этот прагматик, как ты его обозвала, купил тебе ленат. - Боже, неужто ревнуешь? - С чего бы, просто наблюдательный. - А я просто женщина, и приятно, когда тебе кто-то уделяет внимание, пусть даже Ганс, а уж тем более, если что-то дарит. В этом я ничем не отличаюсь от других. Сузвай пожал плечами и пошел договариваться с Оячеком о лодке. Затем по­ звал Ганса (Эдварда поблизости не оказалось) и Алесю с Ольгой, артисток ансамбля. Предупредил Вахлага, чтобы помахал им, когда уха будет готова, и они с Оячеком взялись за весла. ГЛАВА СОРОКОВАЯ Придя к Жирковым, Настя сразу легла спать. Время осеннее, вечера темные. Столько эмоций, встреч, разговоров... Столько всего, что и переварить трудно. Да еще разговор с Кончатом душу разбередил... Почему так бывает: когда закрываешь глаза, то в памяти всплывают картины, далекие от того места, где ты находишься в данный момент? И наоборот, когда си­ лишься восстановить что-то очень важное, нити воспоминаний ускользают, рвутся, пропадают совсем. Ей так хотелось в тишине ночи подумать о Лахэне, которого просто видеть было мало. Она почувствовала, что у него дома возникли какие-то проблемы, но расспра­ шивать не стала, захочет - расскажет. Видела его дочь, которая подходила к отцу и что-то говорила по поводу собак, но нигде не было его жены. Что случилось в их се­ мье, понять не могла. Ей так хотелось все мысли направить на любимого, поддержать его хотя бы тем, что будет думать о нем, но после разговора с Кончатом вдруг ни с того ни с сего в памяти всплыло лицо Семена Елагина, всплыло, как сон, обретя язык и об­ разы. Аможет, все это было в совокупности? Вспомнился последний разговор Семена с ребятами в Центре, который касался любви к своему народу как части государства и любви к группе людей, у которых совершенно отличная от общей истории своя исто­ рия. О существовании возможности двух отношений, двух забот, двух тревог. Если спросить вас: «Готовы ли вы умереть за свой народ?», наверное, вы отве­ тите: «Да». «За страну?» - начнете думать. А если спрошу обо всем человечестве? Получу еще более неопределенные ответы. Но можно подойти к этому вопросу и с другой стороны. Спросить: «Готов ли ты умереть за свою семью?» - и человек тут же 160