Антология саамской литературы / авт.-сост.: Надежда Большакова, Виктория Бакула ; [вступ. ст. Н. Большаковой]. - Мурманск : Опимах, 2012 (Полярный). - 382, [1] с. : ил., портр.

Так разрушался традиционный образ жизни саамов, семейные связи, забыва­ лись обычаи и умения предков. Возможно, именно об этом скупо, намеком гово­ рит поэт: «Я виноват, что не сумел понять, откуда дует смертоносный ветер...». Но такова была государственная политика в отношении малочисленных народов. Стихи Бажанова не гражданственны, но через глубокое личное переживание мы понимаем, чего стоила политика государства в отношении коренных народов. В стихах Аскольда Бажанова мир саамского паренька, все еще живущего по законам своих предков, предстает ярко и зримо: это и полное слияние с приро­ дой, частью которой он себя ощущал — «я буду жить, трудиться, какручей, что никогда не требует награды». Есть в этом что-то рубцовское —« сказать:я был в лесу листом! Сказать: я был в лесу дождем! Поверьте мне: я чист душою...». Чистота души роднит обоих поэтов. Это и уверенность в своем предназначении, а как же еще? ...и никакой мне грамоты не надо... В моем, еще мальчишеском, понятье Мерилом жизни был оленевод, Нужнее и естественней занятья Не представлял мой маленький народ... Первая книга поэта наполнена яркими красками, теплыми воспоминаниями о детстве, любовью к природе. И все же нет-нет, да и зазвучит печальная нота о покинутых саамских поселках, где прошло детство таких же, как он, саамских детей: « Теперь уж нет ни той деревни,/Ни тех землянок по ручью...» Об ушед­ шей красоте природы, разбуженной новым укладом жизни, загубленной сталь­ ными машинами, что без разбору колесят по ягельным местам, сминая по пути березки, круша ели и сосны: «И замрет природа, увядая, / коль красу ее не пощадить...». О неопределенном будущем, не связанном с оленеводством, а значит —как жить тогда? Кто сказал, что северных оленей Скоро будет незачем пасти, Дай, мол, срок —и техника заменит... И как назидание, убеждение звучит его голос, к которому надо прислушать­ ся: « Будет тундра вечно молодая,/Если в ней олени будут жить!» С годами стихи о любви к родной земле становятся наполненными болью. Нотки грусти звучат и при встрече с родной Туломой: «Друг мой, сердце, чему ты радо?» С горечью сознает поэт, что тундра дорога только коренным народам, а людям пришлым, новым «хозяевам», она чужая, а значит и отношение к ней потребительское: «В чьем-то «точном» представленье /Север —тундра и пур­ га, / А саамские олени —/ Это мясо да рога». И все же последние стихотворения сборника «Солнце над тундрой» еще пол­ ны оптимизма, а может, это поэт убеждает себя в лучшем будущем для тундры? Или же действительно верилось в те годы в правильность преобразований, в правильность пути? 89