Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

расстояние. Случается проехать десятки всрсг по молчаливым лесам, унылым тундрам, топким болотам, - и не встретить ни души. Непривычному человеку жутко и скучно» [Харузина 1902: 15]. Эпитеты «безлюдная», «дикая» по отношению к местности часто становятся в текстах синонимами: «Местность, вполне безлюдная, дикая, где пришлось вынести столько материальных лишений, невзгод и полное отсу>тствие самого необходимогокомфорта, - онасталамнепривлекательною» (Кудрявцев 1884:241]. «Дикость» природы подчеркивается в описании не только саамских погостов, но и территорий русских колонистов: «В конце августа на морских берегах Лапландии царствует грустная тишина, особенно поразительна безжизненность и дикость берега после отъезда всех промышленников; становища пусты, амбары и избы заперты, шняки уныло лежат на берегу, на море не промелькнет ни одной лодки » - пишет Н. Дергачев, перефразируя труд В.П. Верещагина. [Дергачев 1877 (а): 61]. Взаимосвязь между безлюдностью и тяжелым впечатлением от природы подтверждает в своих заметках М. Кастрат, который приходит к такому выводу: «Человек не может долго выносить граз}[\ю дикость природы; гибкость и восприимчивость чувств теряются, и впечатления грозной, охватываюгцейвас со всехспюронприродыне перерабатываютсяв душе итолько производят в ней какое-то мрачное онемение < . > Самая красивая природа является мертвымтрупом еслиневиднона ней человеческогоследа» [Кастрен 1860 (а): 22]. Описанию мрачных картин природы Лапландии соответствует изображение тягот жизни саамов. При -этом природа часто характеризуется как «грозная», «враждебная человеку» [Харузин 1890: 2]. Н.Н. Харузин пишет, что «все силы природы словно готовы разрушить и без того незавидную делю лопаря, словно хотят воспрепятствовать человеку проникнуть и обосноваться в этой “стране мрачных духов”» [Харузин 1890: 2]. Исследователь неоднократно подчеркивает противостояние человека и природы на Севере, говоря о том, что «тяжелая жизнь, в неблагоприятном климате среди неплодородной страны, в постоянней борьбе с природой давалась лопарям нелегко» [Гам же: 53]. Можно сказать, что подобные характеристики природы становятся «общим местом» при описании Лапландии. Изображение жизни народа на фоне недружелюбной природы является одним из штампов репрезентации саамской культуры. Одновременно с этим в этнографических текстах появляются попытки разрушить подобные стереотипы. М. Кастрен пишет, что «в Лапландии красота природы (если только эта страна не вовсе лишена ее) состоит, и летом и зимою, не в разнообразии и строгости очерков картины, а именно в решительной противоположности этому - в бесконечном однообразии» [Кастрен 1890 (б): 102]. По мнению других авторов, например, А.А. Жилинского, наоборот, «красота и великолепие Севера заключаются прежде всего в разнообразии, полной разнохарактерности его окраин и отдельных районов тысячеверстных пространств <•••> На Севере нет обычного трафарета в окружающей природе. Здесь глаз ежеминутно занят все новыми и новыми картпинами северной природы, то суровой имрачной грозной как беспросветная полярная ночь и злая жгучая вьюга долгой зимы, то очаровательной, как незаходяи\ее полунощное солнце, беспредельное Студеное море, как полное глубокого мистического смысла северное сияние, как шум вековых северных лесов» [Жилинскии 1919: 102]. Гакой же точки зрения придерживается В.Н. Львов, который пишет следующее. «Лапландия далеко не такая однообразная страна, как наша северная тундра, населенная самоедами Прежх)е всего, поверхность Лапландии по большей части не ровная, а гористая; горы, хотя и не высокие, перерезывают ее по всем направлениям. Другая особенность отличающая ее от самоедской тундры, - обилиелесов» [Львов 1903:7-8]. 74