Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

ОБРАЗ СААМОВ В ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВВ. Олень остановился у жалкой избушки; крыша спускалась до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках. Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу. Г.Х. Андерсен. Снежная королева Образ саамов, сложившийся в русской этнографии, во многом обусловлен общими особенностями восприятия народов традиционного типа культуры. Подход к изображению этнографических особенностей саамов заключается, в частности, в традиции описания их этнической культуры как традиционной, противопоставленной западноевропейским образцам. В конце XIX в., отмеченного господством позитивистских взглядов в европейской научной мысли, появляется большое количество эшографических программ - популярной в это время формы научных исследований [Баранов 2006: 178], среди которых следует отметить программу В.Н. Тепишева [Генишев 1898]. К моменту ее составления, в 1890-х годах, обозначилась интенция изучать современную нормативную культуру, а не собирать «курьезы» и «экзотические» факты [Баранов 2006:178]. Цель этой программы состояла в том, чтобы способствовать разработке некоторой модели этнографического списания, на базе которой впоследствии формируется научная этнографическая методология. Это способствовало отказу ог своеобразной «музейности» ранней этнографии, заключавшейся в собирании и описании отдельных культурных реалий [Байбурин 2004], как правило, наиболее необычных и диковинных с точки зрения российских исследователей. Подобный подход к изображению других народе* по своему семиотическому наполнению отчасти сближал этнографические труды с музейными коллекциями, подчеркивая в другой культуре «чуждость саму' по себе» [Rothfuchs-Schutz 1984:479]. Тенденцию отхода ог «музейности» в сторону программного изучения этнографии можно наблюдать не только в центральных, но и в меспгьгх программах, в частности, в «Кратких наставлениях для собирания сведений по этнографии и природоведению» [Краткие наставления для собирания сведший по этнографии и природоведению 1904] ог Архангельского губернского статистического комитета, который призывает этнографов-любителей принять участие в соЬирании коллекции для Архангельского музея. Несмотря на прежнюю установку на сбор «различньтх редких предметов» (то есть «курьезов»), особенно при описании быта инородцев Архангельской губернии [Краткие наставления для сооирания сведший... 1904: 2] Комитет предлагает делать упор на более перспективные аспекты этнографического исследования, к которым относятся «описание и характеристика местных нраве® и обьгчаев», а также изучение фольклора: народных примет, поговорок, пословиц и народных верований, народных сказаний о тех или иных исторических событиях, а также песен и бьшин в их целом виде или в отрывках [Гамже: 3]. В этом же руководстве приводятся некоторые методологические основы этнографического исследования: необходимость записывать фольклорные тексты с полным сохранением их языковых особенностей и оборотов речи, составление к каждому собранному экспонату сопутствующего комментария о месте, времени, условиях, при которых он был получен [Там же: 3-5]. 70