Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

жутко и скучно » [Харузина 1902: 15]. В других случаях перенос эпитетов с природы на социокультурную ситуацию может затрагивать проблемы колонизации и взаимоотношений между саамским и русским населением: «Познакомившись с подробной историей Лапландии, можно убедиться, что над этой земчей тяготеет какая-то роковая судьба. Как будто проклятье какое лежит на ней до сих пор, проклятие чудовища, по преданию народному, скрывшегося от меча и креста новгородцев в береговые ущелья угрюмого Мурмана » [Гебель 1909: 17]. По мнению Г.Ф. Гебеля, проклятье, которое лежит на «угрюмом Мурмане», заключается в экономической и социальной разрухе, спасти от которых может только комплекс правильных правительственных мер, направленных на колонизацию края. В.И. Немирович-Данченко, изучив многие стороны саамской действительности, отказывается от подобных социальных стереотипов и завершает свои этнографические описания таким опровержением: «Не так страшен черт, как его малюют! И Лапландия, как видите, далеко не так мрачна, как о ней думали /» [Немирович-Данченко 1903 (б): 168]. Помимо представлений о магических способностях стереотипы восприятия саамов тесно связаны с экзстизацией их купьтуры, типичной для колониального дискурса [Соколовский 2001: 29]. Экзагазация культуры саамов может отражать территориальные представления об экзотических землях, при этом проводятся параллели между Севером и Югом, которые являются своего рода символическими окраинами европейского мира, выступающего «центром цивилизации». В этом отношении красноречивым является название книги В.Н. Львова «Верблюд и северный олень» [Львов 1900], а также примеры уподобления северных просторов «живописным местностям пустынь» [Немирович-Данченко 1903 (а): 349]. Кольский Север может противопоставляться Африке по принципу абсолютной несхожести природных и культурных условий э тих экзотических территорий и Европы: « Сколько бы изумился Мароканец при взгляде на ледяной мир, предста&пяющий ему всеместно смерть и опустошение» [Пошман 1866: 49]. Может осуществляться сопоставление между саамами и другими народами традиционного типа культуры, обреченными, по мнению многих этнографов, на вымирание: « Где-то я читал, что лопари должны исчезнуть с лица земли бесследно, что их жалкую жизнь не возьмется воспеть ни один поэт, что “последний из могикан” невозможен в Лсвпандии» [Пришвин 1956: 268]; « Наш русоволосый серогчазый лопарь кажется пигмеемрядомс этимипатагонцамисевера » [Немирович-Данченко 1903 (б): 179]. Экзотизация культуры саамов во многом обусловлена недостаточной изученностью последней и романтически-просветительскими представлениями о «благородном дикаре», особенно ярко выраженными в книге В.И. Немировича-Данченко: « Сколько поэзии оригинальной, дикой в окрестных пейзажах, сколько прелести в житье-бытье этих добрых и нежных лопарей, перед которыми наши остервенелые кулаки и спившиеся покрученники являются настоящими дикарями » [Немирович-Данченко 1903 (б): 308-309]. Характеризуя саамов с этой позиции, В.И. Немирович-Данченко и другие авторы, конечно, признают низкое, с точки зрения европейца, экономическое и культурное развитие саамов, однако принимают их нравственные качества за эталон. Они восхваляют следующие черты саамов: добродушную веселость, довольный, беззаботный характер, гостеприимство и доверчивость к своему брату лопарю [Харузина 1902: 22], преданность родине, мягкость и нежность чувства, миролюбие и способность его к глубокой любви [Немирович-Данченко 1903 (а): 368-369] и пр. К слову, можно отметить похвальные мнения русских почти о каждом 56