Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

информации. Вот как изображает этот процесс К. Леви-Стросс: «Даже в нормальных условиях полевое исследование было изнуряющей работой: надо всгавагь засветло и бодрствовать до тех пор, пока не заснет последний индеец, а иногда даже наблюдать за его сном; стараться не привлекать к себе внимания, но быть постоянно присутствующим; все видегь, все замечать, все фиксировать, проявлять оскорбительною бестактность, унижаться, чтобы выудить информацию у какого-нибудь согшяка, быть всегда наготове, чтобы воспользоваться мгновением благосклонности или невнимательности, уметь на протяжении целых дней подавлять любопытство и, сохраняя сдержанность, пережидать прилив недоброжелательного настроения в племени» [Леви-Стросс 1999:487-488]. Изображение путешествия усиливает нарративный характер этнографической литературы, разбавляя этнографическое описание. Благодаря введению персонажа исследователя развивается субъективное содержание этнографических текстов, что позволяет расширшъ область анализа и включить в него не только этно1рафическую информацию, затрагивающую культурные особенности изучаемого сообщества, но и культурный срез, связанный с фигурой самого автора текста. Самые неоднозначные трактовки, касающиеся функциональных особенностей и места этнографической литературы, вызывает форма изложения материала. Именно языковой стиль становится наиболее частым критерием определения степени «научности» / «ненаучности» этнографических текстов и обусловливает их промежуточное положение между' научней литературой, публицистикой и беллетристикой. Некоторые авторы видят причины этого в самой природе документальной литературы, разновидностью которой является этнографический очерк: «Документалистика представляет собой сферу внутри- и внелигературных соприкосновений: индивидуальный опыт делается опытом истории, человеческий документ —явлением искусства, искусство обретает страстность политической инвективы, фантазия сопрягается с фактом, и факт поверяется вымыслом, научное достижение становится не только содержанием повествования, но и отражается на стиле» [Янская, Кардан 1980:23]. Смешение элементов нескольких стилей в текстах этнографической литературы приводит к необходимости ввести в обиход определение, характеризующее стилистические особенности да того вида источнике®. В.А. Тишков называет этнографическую литературу «жанром научной (в частности, этнологической) публицистики» и связывает публицистический характер текстов с желанием исследователей довести как можно быстрее свое знание или мнение до более широкой аудитории [Тишков 2005: 6]. В соответствии с обозначением С.А Токаревым писателей-народников 1860-х гг. как этнографов-беллетрисгов, этот вид литературы может быть определен и как «этнографическая беллетристика» [Токарев 1966:255]. Однако проблема определения вида этнеярафической литературы значительно шире, чем характеристика особенностей ее языкового стиля. Чтобы в полной мере раскрыть этот феномен, потребуется обширный филологический и дискурсивный анализ, необходимость которого мы пока можем только констатировать. В качестве рабочего определения того, что понимается нами под этнографической литературой, послужившей объектом исследования, предложим следующее. Этнографическая литература —это вид литературы, объединяющий ряд жанров, имеющих очерковую форму, находящийся на стыке науки, беллетристики и публицистики. В этой литературе происходит интерпретация и репрезентация этнографической информации в виде описания, реализующего когнитивные, просветительские и образовательные функции, направленного на формирование у широкой читательской аудитории определенных культурных представлений и включающего элементы различных языковых стилей. 32