Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

Этнографическим источникам не соответствует ни один из критериев, выделенных Черниным. Этнографическая литература второй половины XIX в. не включалась в поле художественной литературы, а рассматривалась в рамках этнографического дискурса. Обозначение современниками некоторых авторов как «писателей» (например, в случаях С.В. Максимова, В.И. Немировича-Данченко) указывает скорее на их профессию, а не на характер произведения. Во второй половине XX в. отдельные авторы этнографической литературы были включены в биографический словарь «Русские писатели» [Русские писатели 1989]. Б.В. Дубин видит в этом факте не столько признание «художественности» произведений данных авторов, сколько то, что составители данного словаря «резко расширили границы литературы, фактически приблизив их к рубежам письменности» [Дубин 2001: 133]. В отличие от- художественного произведения этнографический текст никогда не бывает замкнут на себе, он связан сложными отношениями с другими источниками. Текстологический анализ этнографических сочинений с использованием таких операциональных понятий, как «гипертекст» и «ингергекстуальность», представляет отдельную интересную тему, однако не входит в задачи данного исследования. Вслед за Гирцем, этнографические тексты, посвященные какой-либо тематике, можно сравнить с последовательностью «все более и более смелых вылазок», поскольку исследователи всегда базируются на трудах своих предшественников, не продолжая начатое другими, а изучая то же самое, обладая большей информацией и концептуальной основой [Гирц 1997: 194]. Наконец, вряд ли правильно говорить, что автор и читатель этнографического текста порождают новые смыслы. Конечно, исследователь интерпретирует этнографические факты в соответствии со своей системой представлений о данной культуре, то есть наделяет их субъективным смыслом. Однако в рамках текста происходит не образование нового смысла, а процессы кодировки и расшифровки проинтерпретированной автором информации. Таким образом, отношения между адресантом и получателем этнографического текста отличаются от этих отношений в случае художественного тгроизведения. Для определения вида этнографической литературы важное значение имеет интенция самих авторов, поставленная ими цель. Если использовать логику' концепции П. Бурдье, включающую анализ социальных полей художественной литературы и науки, то получается, что этнографические тексты преследуют цель, характерную для сферы науки, а не искусства. В литературно-художественной среде ведется конкуренция за право считаться «писателем» [Бурдье 2005: 474]. В случае этнографического писательства (или бытописательства) речь может идти о борьбе за этнографическую (научную) компетентность и легитимность (достоверность) репрезентируемого материала. Писатели не ставят перед собой 'задачи создать художественное произведение как воплощение творческого авторского замысла Занимаясь описанием этнографических особенностей какого-либо культурного сообщества, они преследуют социальные цели: укрепить свой авторитет в рамках собственной группы и выразить ее интересы в условиях борьбы за социальное признание, называемое Бурдье «капиталом». Для определения функции этнографической литературы и характеристики источников этого вида уместно обратиться к известной семиотической модели текста P.O. Якобсона [Якобсон 1975]. Выделенные функции текста, их соотношение и взаимодеиствие (конфигурация) делают возможным описать и определить вид литературы, к которому относятся те или иные произведения. В этнографической литера туре реализуются такие функции, как референтивная, конативная, эмогивная. а также в отдельных случаях эстетическая. Референтивная функция является главной для этнографических источников. Если под литературой понимать микросистему', 28