Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

этнографической информации, имеющим «детальный описательный характер научной репрезентации» [Ярская-Смирнова 2004: 54] и предслаюшощим полученные материалы в отчетах, статьях, монарафиях и других научных, жанрах. Видовые особенности этнографической литературы во многом вытекают из специфики этнографическою метода, то есть определенного способа познания действительности с особой методологией, теоретическими и эмпирическими п р е д п о сы л к а м и научной деятельности. В зависимости от определения и оценки этнографического метода формируются две полярные точки зрения на место этнографии в сфере гуманитарного знания и легитимность ее причисления к системе наук. Приверженцы первого подхода придерживаются мнения, что в процессе познания различаются два основных типа интерпретации информации: история, которая исследует хронологическую последовательность фактов, и наука, обобщающая и сисгематизируюищя данные факты. С этой точки зрения этнография, как и история в целом, не является наукой в строгом понимании данного феномена. П. Вен определяет историю не как науку, а как «итгшглектуальную деятельность, которая удовлетворяет простое любопытство в общепризнанных литературггых формах» [Вен 2003: 103]. Этнографию он называет не более чем «искусством путешссгеия» [Вен 2003: 68]. По мнению ученого, история связана с двумя архетипами: «это деяние достойно того, чтобы жить в наших сердцах» и «все люди разные». Понятно, что этнография развивается из второго архетипа. По этому пуги в своих описаниях идет древнегреческий историк Геродот, который одним из первых признал, что все люди разные во времени и пространстве. Как замечает Вен, история в его трудах перестает быть ценностным отношением и превращается в естественную историю людей, «сочиняемую из чистого любопытства» [Там же]. Поэтому Геродота часто называют не только отцом истории, но и отцом этнографии. П. Вен считает, что у науки и истории (а значит, и этнографии) разные цели: история списывает то, что реально и дано нам в опыте, а наука открывает то, что скрыто, абстрактно и, в принципе, формализуемо [Вен 2003 : 201-202]. Что касается набора общенаучных и специфических методов, которыми должна оперировать любая наука, lien полагает, что «кроме приемов работы с источниками и их критики, никаких методов в истории нет, как нет их в этнографии или в искусстве путешествия» [Гам же: 17-18]. Действительно специфический для этнографии метод «включенного наблюдения», используемый в полевых исследованиях, больше сближает' этнографию с кинематографией, театральным искусством и культурологией, чем с другими гуманитарными науками. Как пишет А.В. I оловнев, что чтобы ощутить себя в шкуре туземца, к чему призывал антрополог Малиновскии, нужно отыскать общие точки сопереживания, как наставлял режиссер Станиславский, сохраняя при этом целостное ощущение культуры и в то же время проникая в значение каждой ее детали. Поэтому этнография, создающая образ какой-либо культуры, не может не быть по-своему художественной, так как ее «включенность» означает сопричастность к происходящему, которая выражается не в научном обобщении, а в индивидуализации, характерней для искусства [Головнев 2007:27]. А. Радклиф-Браун определял этнографию как практику наблюдения и списания феноменов культуры, обеспечивающую фактическими данными как этнологию, так и социальную антропшогию [Радклиф-Браун 1997: 627]. По его мнению, в идеале работа социального антрополога должна проводиться в полевых условиях и параллельно сочетать наблюдшие и построение гипотезы. Другими словами, основной материал, с его точки зрения, должен быть собран с помощью «ненаучного» этнографического метода а проанализирован на основании научной методики. Однако недостаток мно.их 24