Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

Заявление этнографов о крайне ограниченной тематике сюжетов в фольклорной песне саамов иногда все же кажется утрированным. По словам Н.Н. Харузина, «...все, что может гапересовать погост, все складывается в песнь или бывальщину. Фактов выдающихся, изменяющих жизнь лопаря, влияющих на его взгляды, конечно, почти совсем не случается. Если не брать даже работы, которой занят лопарь почти что весь год, то жизнь его все-таки скучна и однообразна. Поэтому, как я уже сказал, даже такие факты, как выход замуж или женитьба кого-либо из жителей погоста, случайная смерть однопогощанина, проезд чиновника и т.п. считаются уже событиями, достойными быть воспетыми» [Харузин 1890: 380]. Одновременно с этим исследователь отмечает, что саамское народное творчество продолжает развиваться, отыскивая себе новые сюжеты [Там же: 342]. Стереотип восприятия фольклорных произведений как имеющих бедное содержание переносится на представления о «бедности метафор в лопарской песне» [Харузина 1890: 202], несмотря на свидетельства Н.Н. Харузина о встречающихся тропах в саамской поэзии: в частности, олицетворениях и сравнениях [Харузин 1890:381]. Наряду с песнями этнографы выделяли в фольклоре саамов жанр рассказов, которые упоминались в этнографических сочинениях также под названием бывалыцин или сказок. В.Н. Львов пишет, что по своему содержанию оба жанра: и песни, и рассказы были совершенно одинаковы: « Вся разница между ними в том что пест поется, а бывапыщна сказывается. Содержание тех и других почерпывается из самой обыкновенной обыденнойжизни» [Львов 1903:74]. ШТ. Харузин относительно содержания и происхождения саамских сказок приводит .другую информацию. По его словам, эти сказки, вероятно, происходят от исторического эпоса, и в их основе; действительно, находятся реальные происшествия, «сильно поразившие воображение лопаря» [Харузин 1890:359]. Однако автор выделяет две группы сказочных сюжетов, весьма далеких от «обыденней жизни»: а) нашествие чужих племен и борьба с пришельцами (к этим рассказам, как правило, относятся предания о чуди) и б) предания о нойдах-калдунах [Гам же: 359]. Рассказы об этих событиях, согласно мнению Н.Н. Харузина, передавались из поколения в поколение, иногда от одного погоста к другому «с разными прикрасами и постепенно обращались в сказку. Но в то время как лопари не верят в сказки, они верят в эти рассказы, как бы сказочны они ни были» [Гамже]. Как и у рассказа-бывалыцины, содержание саамской песни не остается неизменным. Со временем одно обрастает новыми мотивами и сказочными элемешами [Там же: 388]. Исследователь также сообщает, что у кольских саамов «эпическая форма поэзии является преобладающей» [Там же: 342]. Редко встречающиеся лирические произведения не передаются в другие поколения и исчезают вместе с автором. Если же они становятся общим народным достоянием, то приобретают родовые черты эпоса [Гамже: 378]. Н.Н. Харузин считает, что в содержательном плане следует различать древнее и современное саамское устное творчество. К древнему фольклору ученый относит животный, мифологический эпос, а также исторические предания об исторических фактах и богатырях [Там же: 342]. Вероятно, более поздним эпическим жанром являются нравоучительные песни и бывальщины [Там же: 392]. Другие исследователи отмечают, что саамские сказки неоднородны не только в жанровом аспекте, но и с точки зрения происхождения сюжетов, и многие сюжеты (или, скорее, фабулы) являются заимствованными у соседних народов: « ... Лопари ныне имеют более или менее частые сношения с Русскими сказками и некоторые , кажется, Лопарями получены от них» [ГЦеколдин 1890: 17]; «Большинство сказок загшетвованы от норвежцев , финнов илирусских» [Островский 1889: 15]. 134