Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

в черном25. Отец девушки, «маленько колдун», идентифицировал их как «дьяволов» [Харузин 1890: 229-230]. Вообще, согласно словам Н.Н. Харузина, среди кольских саамов бытует мнение о том, что «сны от черта» [Там же: 208], то есть налицо возникает связь между сном колдуна-шамана и духами. Умирая, отец Агафьи Егоровны «благословил» ее колдовством, так как «умение колдовать переходит по наследству из рода в род: отец-колдун, умирая, оставляет умение колдовать либо сыну, либо дочери, “благословляет колдовством”, как говорят лопари» [Там же: 218)]. Как саамы, так и поморы приписывали саамским колдунам способность насылать «стрелы», «витряное», то есть порчу, выражавшуюся в «колотьях» (болезненных ощущениях) [Харузин 1889: 71]. К слову, об этом же умении у шведских саамов писал И. Шеффер [Шеффер 2008: 174], аналогичные представления о порче в виде «шевы» существовали у коми [Сидоров 1997]. П.П. Харузин писал, что особой славой колдунов, умеющих посылать «стрелы», славятся лопари Сонгельского погоста: «Их слава в этом отношении столь велика, что пазрецкие лопари боятся их и встречают их с почетом: перед их проездом непременно хворают несколько жителей Пазреки “витряным”; им же приписывают способность вынимать из живого оленя сердце и печень» [Харузин 1889: 72]. В современной этнографии общепринятой является точка зрения о наличии общих корней у саамского колдовства и сибирского шаманизма, между которыми можно провести множество параллелей. Эго касается и религиозного состояния северных автохтонных народов второй половины XIX - начала XX вв., представляющего собой соединение языческих и христианских элементов и характеризующегося понятием «двоеверия», которое «состоит из сплетения двух элементов, русского и туземно-инородческого, которые за два века совместного существования слились воедино, в одно неразрывное целое» [Богораз-Тан 1921: 19]. Ф о л ь к л о р Отношение исследователей второй половины XIX - начала XX вв. к фольклору кольских саамов является показательным с точки зрения восприятия культурных особенностей последних. В зарубежной этнографии этой эпохи народы традиционного типа культуры оценивались как имеющие низкий уровень развития, - «бедные культурой» [Харузина 1941: 11]. Среди российских ученых эта идея распространилось еще дальше, и укоренилось мнение, что культура саамов является настолько «бедной», что у них вовсе «нет преданий, нет народней поэзии» [Немирович-Данченко 1903 (а): 338]. Даже близкий к саамам о. Г. Терентьев считал, что «лопарь сказок не говорит, песни поет только русские» [Гамже: 339]. Первым исследователем саамского фольклора, который не поддержал эту общепринятую точку зрения, стал писатель-этнограф В.И. Немирович-Данченко. По его убеждению, не может существовать народа «без сказки и без песен <.. .>, как нет человеческого организма без сердца» [Гам же: 339]. Мнение писателя разделил В.Ю. Визе, который спустя несколько десятков лег был удивлен тем, что «почта все путешественники, с той или иной целью посещавшие этот заброшенный на далеком Севере край, утверждают полное отсутствие какой бы то ни было музыки у лопарей» [Визе 1911: 481]. По словам исследователя, «если это было бы так, то лопари составляли бы действительно единственное исключение из всех народов, стоящих даже на самом низком уровне духовного развития» [Тамже: 482]. 25Цвет, считавшийся нечистым у саамов. 130