Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

Старшие представители рода составляли совет саамской территориально-семейной общины, являвшейся основной ячейкой социальной структуры у кольских саамов в конце XIX - начале XX в. [Куропятник 2003: 101]. Община совпадала с поселением, чго отражалось в едином названии - сийг (сьгйт). Сийт, для которого был характерен постоянный состав жителей (от нескольких десятков до нескольких сотен человек), состоял из семей, а также временных и постоянных производственных коллективов, объединявшихся по территориальному или родственному признаку [Тамже]. Саамскому слову «сийт» соответствовало русское слово погост, которое так же называло как селение, в котором жили члены одной общины, так и саму общину вместе с принадлежавшей ей территорией. В этнографических очерках значение этого слова объяснялось следующим образом: «Это не место, где живет причт вокруг церкви. Нет. Это, так сказать, лопарское село, поселок, становище » [Немирович-Данченко 1903 (б): 173]; « В каждом Лопарском селении, вместо церкви, есть часовня, отчего и селения называются погостами » [Общее и частное описание... 1863: 83]. Появление погостов у кольских саамов Т.В. Лукьянченко связывает с влиянием русских [Лукьянченко 1971: 85]. В пользу этой теории свидетельствует не только заимствование русского слова, но и наличие часовни в саамских поселениях. Первые упоминания о саамских погостах встречаются в актах и писцовых книгах XVI в. Вплоть до рубежа XIX-XX вв. количество и расположение погостов неоднократно менялись. Довольно сложно по письменным источникам проследить динамику их развития, так как данные у разных исследователей расходятся. А.Я. Ефименко упоминает 21 погост [Ефименко 1878: 15], как и А.С. Розонов [Розонов 1903: 87], у Н.Н. Харузина встречаются названия 22 погостов [Харузин 1890:76], Г.Ф. Гебель пишет, чго на рубеже XIX-XX вв. на Кольском полуострове насчитывалось 18 саамских погостов [Гебель 1909: 80]. Ситуация осложняется подразделением погостов на зимние и лешие, причем, если зимние погосты имелись у всех саамских общин, то летние были только у так называемых береговых саамов: пазрецких, печенгских, мотовских, кильданских, семиостровских, иоканьгских, лумбовских, понойских и сосновских. Не имели летних погостов саамы южных лесотундровых районов Кольского полуострова: каменские, ловозерские, пулозерские, нотозерские, бабинские [Лукьянченко 1971: 85]. Кроме зимних и леших погостов у каждой обшины было еще несколько весенних и осенних промежуточных мест. Часовни имелись только в зимних погостах. Погосты могли раз в 20-30 лег перемешаться с одного места на другое, что было связано с истощением промысловых угодий и поиском новых природных ресурсов [Тамже: 85]. В этнографических источниках второй половины XIX в. можно обнаружить сведения о следах экзогамии у кольских саамов в рамках одного погоста. Еще во второй половине XIX в. кровное родство являлось препятствием для заключения брака до третьего колена включительно [Ефименко 1878: 20], а по словам Н.Н. Харузина - до четвертого [Харузин 1890: 261]. Брак не мог быть заключен даже между некровными родственниками, связанными духовным или молочным родством [Ефименко 1878: 21; Харузин 1890: 254]. В определении степени родства и прочих обстоятельств возможности заключения брака, как и в других социально значимых сферах жизни, главную роль играли старейшины рода - старики и старухи [Ефименко 1878: 20]. На пережитки экзогамии у кольских саамов указывают упоминания о гостеприимном гетеризме [Herberstain 1975: 153] и стереотипные представления российских этнографов о свободных отношениях между 118