Бодрова, О. А. В поисках отражения: саамы Кольского Севера в русской этнографической литературе второй половины XIX - начала XX вв. : [монография] / О. А. Бодрова ; Рос. акад. наук, Кол. науч. центр, Центр гуманитар. проблем Баренц региона. - Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2014.

Для исследователей саамской культуры второй половины XIX - начала XX вв. изображение семейных отношений у саамов с позиции «природной идиллии» было довольно типично. Кажется возможным, что авторы этнографических описаний осознанно развивали в своих текстах линию «благородного дикаря», в первую очередь там, где речь шла о сааме как «рыцарски нежном» (по определению В.И. Немировича-Данченко) семьянине. Однако в некоторое противоречие с подобными характеристиками вступают описания реального правового статуса жентцины-саами. Н.Н. Харузин, хотя и пишет, что жена пользуется в семье уважением и отличительная черта саамской семьи - мир и согласие, все же указывает, что в основе взгляда на жену у саамов лежит представление о принадлежности ее мужу, породившее пословицу «Жена моя, хочу люблю, хочу бью» [Харузин 1890: 296]. Несмотря на это, «на деле выходит обыкновенно, что он ее любит» [Гам же: 301], а случаи избиения или убийства жены мужем исследователь называет исключением [Гам же: 296]. Тем не менее восприятие женщины как собственности у саамов было закреплено даже в форме обозначения ее семейного статуса По словам Н.Н. Харузина, «женщин лопари называют “половинками"»; когда к женщине не обращаются лично, ее называют не по ее имени, а по имени мужа [Гам же: 253]. С точки зрения Л.Я. Ефименко, женщина у саамов вообще не пользуется уважением [Ефименко 1878: 28]. Исследовательница считает демонстрацией «неуважения» все сферы традиционной культуры, в которых проявляется восприятие женщины как «предмета торговли» (например, в свадебных обрядах) [Гам же] или же как «нечистой» - в основном в том, что касается различного рода запретов: на переступание священного места в доме, на участие (даже зрительное) в священных обрядах и пр. [Там же: 29]. А.Я. Ефименко пишет, что женщина у саамов ограничена в имущественных правах: «муж может распоряжаться ее имением, и полною хозяйкой является она только по смерти мужа до совершеннолетия детей, хотя и тут власть ее над отцовским и дедовским имуществом ограничена: она не может из него ничего продать, кроме одного оленя» [Гам же]. Н.Н. Харузин подтверждает, что личное имущество женщины (ее приданое) de facto «является - как и все остальное имущество мужа - семейным; доходы от овец, оленьих стад и пр. идут на пофебности всей семьи и распоряжается приданным больше муж, чем жена», однако dc jure все, что жена приносит с собой в дом мужа является ее собственностью [Харузин 1890: 303]. Если нужно продать тот или другой предмет, зарезать овцу или оленя из приданого жены, то муж «обыкновенно спрашивает у жены согласия, хотя отказ жены в данном случае может и не удержать мужа от приведения в исполнение своего намерения» [Гам же]. Не имея, по мнению А.Я. Ефименко, практически никаких семейных и имущественных прав, женщина имеет «некоторое значение в семье» только как мать, и «по понятиям Лопарей, ее власть над детьми даже выше власти отца» [Ефименко 1878:29]. В другом ключе изображает семейную жизнь женщины-саами В.Н. Харузина. Как и многие другие исследователи, она опирается на текст труда своего брата и описывает саамских женщин как помощниц в делах их мужей: « Слабый на вид лопарь ведет, однако, мужественно и безропотно тяжелую жизнь, несет большую работ}’. Верной помощницей ему в его неприглядной жизни является его жена» [Харузина 1902: 10]. При этом «женский взгляд» писательницы отмечает черты, не совпадающие с типовыми характеристиками большинства этнографов, подчеркивающих в своих сочинениях социальные функции женщины-саами. Если В.Н. Харузина, передавая свои личные впечатления, отмечает, что «Лопарки в большинстве случаев гораздо живее 107