Блинов Н. Н. Разноцветное окно (семейные хроники) / Николай Блинов. - Москва : АБЛ ПРИНТ, 2012. - 200 с. : цв. ил., портр.

— 1 Jgg’t '£ у У Д ^ » — 2 — ЗвездаисмертьНиколаяДемьяновича. - г - c A j ~"i - поселились после немца, иностранного специалиста, жившего до них в двух смежных комнатах второго этажа. Немец по окончании договора успел вернуться в фатерланд. Вовремя успел. Отец приехал из Архангельска неожиданно. Последние годы до этого он отдыхал летом на Черноморском побережье Кавказа. Всю зиму откладывал рубли из своей сравнительно небольшой зарплаты - тогда ещё действовал партмаксимум. Жил экономно. На одежду старался тратить поменьше: выходной костюм, он же рабочий, и дома толстовка, старые брюки. Брился через день в парикмахерской, но без одеколона. Курил умеренно, «Ракету», самые дешевые папиросы. Говаривал сыну: «Уж ежели бросить курить не могу, так лучше отравляться подешевле». Но за питанием следил. На жизнь никогда не жаловался, считал, что ему во многом повезло: из царской охранки живым вышел. Мировая война пощадила. На Гражданской, когда в плен попал, беляки не расстреляли. «Теперь, надеюсь, до мирового коммунизма доживу». В свои пятьдесят с хвостиком был поджар и мускулист. Каждое утро делал гимнастику по Миллеру, купался в Северной Двине от ледохода до ледостава. Зимой из ведра холодной водой в сарае обливался». Светлый образ деда сиял перед нами, пока Хрущев не разоблачил культ личности Сталина и не наступила «оттепель». Только в 1967 году Зинаида Алексеевна, вторая жена деда, бывшая Зиночка, поповская дочка, которая жила в Архангельске, прислала нам справку о его реабилитации «за отсутствием состава преступления». Отец с ней переписывался, посылал посылки, но я её никогда до этих пор не видел, мою неродную бабку. В 1968 году я впервые попал в Архангельск и познакомился с Зинаидой Алексеевной. Она передала мне письма деда из тюрьмы. Жуткие это были письма, страшные своей обыденностью. Мы с отцом прочитали их по многу раз, и он кое-что рассказал из того времени. Перед арестом дед приезжал в Мурманск в 1937 году и успел понянчить внука, то есть меня. В соответствии с семейным преданием я даже пописал на него пару раз, когда он поднимал меня к потолку. В чем его обвинили и за что посадили, никто толком не знал, даже Зинаида Алексеевна. В те жуткие дни отец помогал, чем мог, но теплые вещи и письма слал только через Зинаиду Алексеевну, иначе было нельзя. Ему о семье надо было думать, у него жена была и малолетний сын.