Блинов Н. Н. Разноцветное окно (семейные хроники) / Николай Блинов. - Москва : АБЛ ПРИНТ, 2012. - 200 с. : цв. ил., портр.

У Австралийскиесказки. с ± о а < д г - г магазине стоит, - добавил он ехидно, - А вы - нет. Сейчас, когда я захожу в книжный магазин, Солженицин стоит на полках, а в метро читают только желтую прессу и детективы - все, как в Австралии, только средняя зарплата в десять раз ниже и воруют больше. Чтобы не писать от самого себя, автор назвал своего героя Никитой Лепехиным, как и в пионерской повести «Костер и парус», а его жене дал имя Елена Серафимовна. Павел Перно там превратился в Виктора, жена Бориса Груня стала Дашей, а их сын Дима - Гришей (через некоторое время мы все перепутали их реальные и литературные имена). Наверное, так ему было легче отклоняться от действительности, фантазировать, строить сюжет. Но фантазировал он мало. В повести, когда её читаешь сейчас, через тридцать лет после того, как она была написана, чувствуется некоторая «советская» предвзятость. Заданными и наивными кажутся разговоры орелигии, размышления о капиталистическом образе жизни, о работе. Нельзя, однако, забывать, что это были искренние размышления советского человека. Такими мы и были, хомосовьетикусы, и тридцать и двадцать лет назад. - Между нами есть серьезное различие, - сказал однажды австралийский Боб за бокалом пива. - Мы работаем, чтобы жить, а вы живете, чтобы работать. - Да, - ответил отец. - И я этим горжусь! - Ну и гордись себе на здоровье, только других не заставляй, - сказал на это Борис. Мне показалось, что в чем-то отец остался разочарован этой поездкой в глубине души. Чего-то он ждал от путешествия в Австралию иного, такого, что бы подтвердило существование того придуманного им мира, где три брата, мать и отец идут купаться на речку Цезыревка в городе Смоленске. Так и не возникло между братьями той прежней душевной близости, родства душ, о котором он мечтал. Больше всего, мне кажется, огорчило отца в его братьях то, как они равнодушно отнеслись к его рассказу о судьбе Николая Демьяновича и его гибели. - Конечно, - сказал он мне грустно при встрече после возвращения, - для них ведь Павел был отцом все эти пятьдесят лет. Юрка, тот вообще его не помнит. А для Бориса это какое-то далекое смутное воспоминание из другой жизни. Ну, из совсем нереального времени...