Блинов Б.Н. На Востоке. Мурманский берег. 2003, Вып.8.c.144-171.

147 Прошу разрешения! Кают-компании не стало. Там, где стены были инкрустированы дорогим деревом, сияли чистотой крахмальные скатерти, куда всегда следовало являться переодевшись и, прежде чем пройти на свое место, испросить на то разрешение у капитана, теперь валяются поломанные кресла и стоит покосившийся стол. Когда-то из всех особенностей судовой жизни раздражала прежде всего эта: необходимость спрашивать разрешения. Вольнолюбивая молодежь долго привыкала к такому, нигде не прописанному проявлению субординации. Войдешь, пробурчав что-то себе под нос, увидишь ответный кивок и усаживаешься, чувствуя недовольство собой: свое пришел есть, что положено, причем тут это расшаркивание. Те, кто постарше, спрашивали разрешение с удовольствием, иные щегольски пристукивали каблуками и,, преданно глядя капитану в очи, ждали благословения. «Подхалимы», - считали мы между собой. И верно, заметно было, что капитан к ним благоволил. И капитан-то был хороший, не какой-нибудь самодур. Игорь Михай­ лович Тарасов, известный тем, что единственный из всех капитанов флота был беспартийным. Нравилось ему такое безусловное повиновение. Но вот что-то с Витей Балалайкиным у них вышло, тогдашним третьим механиком, моим приятелем, за что-то он его раздолбал. Несправедливо, конечно, решили мы. Разве может быть разнос справедливым. Витя в кают-компанию входит с независимой улыбочкой, желает всем приятного аппетита...Капитан - все же доля у него нелегкая, так искушать утробу, не донося ложку до рта, - ждет продолжения. А Витя молчит. А капитан ждет. А Витя, уе отводя от него взгляда, проходит на свое место и пододвигает супницу. Капитан говорит: «Пожалуйста», - неизвестно зачем, и лицо его выражает растерянность. Отцы-командиры склонились к тарелкам, ничего не замечают. Но по их ухмылкам, мимолетным движениям видно, кто как к капитану относится. На следующей день ситуация повторилась. Витя легкий, счастливый, спортивной походочкой... Капитан сумрачен, недоволен и уже без «пожалуйста». Мазнул взглядом и за еду принялся. Команда опять не замечает, едят с аппетитом, ухмылочки, взгляды, а капитан - нет. На чай перестал ходить. Деда, то есть главного механика, вызвал, за что-то устроил ему разнос. А дед у нас Жуков Андрей Борисович, красивый мужик был, похож на Грегори Пека, свойский, душевный. Он, конечно, на стороне машины, и Витя у него в любимцах ходит, но надо конфликт гасить. Вите выговаривает: « Кончай клоунаду! Не видишь - он машину давит». Уже и комиссар подключился, мужик мягкий, но недалекий: « Виктор Васильевич, вы подрываете авторитет капитана. Советую вам...» А кэпу внушает: « Говорил тебе, вступай в партию. Видишь, тебя и защитить