Блинов Б.Н. Ой тё!

Ой тё! знаю, ты к сыну в Псков двадцать годов собираешься. Ездил хоть раз? — А, на хрена! Мне это без надобности, мне и здесь просторно. Гусь у меня, гуменник, китайский сухонос... Витька неприлично заржал. — Э —эх, дурак, и с молоду—то ума не было — последнее за колючкой оставил...— обиделся дядя Федор. — Знаешь, что этот мухомор удумал? — Гуся живого теребит. По два урожая в год снимает. — Теребит? — не понял Андрей. — Ага, с живого дерет перо, а через полгода новое отрастает. Рацинализатор. — Так им же больно! — вскрикнул Андрей — Ничо, они у меня привыкши,— сказал дядя Федор. — Поначалу—то сильно щипали, так я им резинку на клюв цепляю, теперь молчат. — Всю деревню подушками обеспечил, сам на перине спит. — Погоди, — Андрея все же Коми заинтересовала. — Так вы договорились с охранником? — Само собой. И заплатили. — Почему же вас шмонали? — Потом выяснили: оказался бесчестным человеком, — ответственно заявил Витька. -Кто? — Да вертухай этот, шерсть кислая, с которым договорились: чехнар поделил со своими, да еще на нас же благодарность себе срубил...Пришлось убрать, — вздохнул Витька. — Куда убрать? Перевести в другое место? — не понял Андрей. — Ага, в другое, совсем другое, — согласился Витька и уточнил: — В болоте его замочили, чтобы не крысятничал. — Да, — согласился Андрей, — в Коми лучше не попадать. — Не, можно, можно жить, — пел свою песню дядя Федор. У меня, смотри, крыша крыта железом, это мне к освобождению от фрицев сельсовет сделал, дрова привозят бесплатно. За электричество и газ — полцены. Телефон провели первому, хоть я и не просил. Зато сын таперича из Пскова со всеми праздниками поздравляет. — Ну и хрен ли тебе в его поздравлениях? Ты вон зубы все съел, рука не двигается, нога не ходит, в жопе осколок до сих 15