Блинов Б.Н. Ой тё!

Ой тё! — Хорошо—то — хорошо, — помолчав, ответилВитька. — Веришь, нет, когда в крытке сидишь, маешься — не чаешь, как домечтаться до воли. Так вот ее и видишь, вечерком у своей кухоньки, под чифирок. А вышел, ухватил ее — а что с ней делать, не знаю. Мало, еще ч е г о - т о ждешь... Семейкой там, бывало, соберемся на дворике — у нас хорошая семейка подобралась, фотка в доме есть, покажу — с братками судачишь про то, про это, а впереди она сияет, воля. И такая она безмерная... вырвись в нее и лети. Они уютно устроились за маленьким столиком, курили, потягивали по очереди горчайший напиток, из одной кружки. Как полагается, молчали. Андрей знал ритуал: говорить, пока не достало, не следует. Солнце садилось за горизонт, разлив по небу красные, плавно перетекающие в золото цвета. Продолговатые облачка, будто последние мазки великой кисти, чуть искажали диск, насыщались его светом, но небо между ними и солнцем было нежно —голубое, прозрачное и далекое, похожее на закатное море в Атлантике, у берегов Канады, там всегда почем у -то такие удивительные закаты. Стоял полный штиль: ни ветерка, ни зыби, листочки на яблонях и сливах не шевелились, даже дым из Витькиной кухоньки не шел, только над трубой, не искажая цветов, чуть дрожало небо, отсасывая и растворяя в вышине жар догорающих углей. Из души просились к аки е -т о большие слова, равновеликие тому, что перед глазами, но даже завалящего стишка он не мог вспомнить. Витьку достало раньше, он заговорил. — Ты травку—то не трожь пару дней. Посуши. Я для козы возьму, мать просила. — Спасибо, что скосил. — Так это я тебе должен, что позволил. — Я бы и сам попробовал, да у меня косы нет, — намекая, сказал Андрей. — Да теперь она тебе и без надобности, — утешил Витька. — И правда что, — легко согласился Андрей и поведал Витьке о тех заботах, которыми нагрузила его жена. —Значит, первое дело — крысы? — переспросил Витька и, глотнув чифиря, передал кружку. — А ты что в доме делал? — Ничего не делал, все только собираюсь. 29