Блинов Б.Н. Ой тё!

Ой тё! яблоко, личико бабульки. Она стояла, опершись на клюку, спина ее не разгибалась, мутные, тронутые глаукомой глазки смотрели с таким участием и смирением, что трудно было не отозваться. — Что, бабушка, не можется? — спросил он. — Соседушко, родный, — признала она и запричитала, — на что тебе этот супостат. Не ходь к нему и не привечай, не водисся. Христос спаси, грешна я, ох грешна, меня —то старую и то с панталыку сбил. Бес в ем сидит. Месяц, почитай, как вернулся, а дома и часа не побудет. Пришел ночью пьяный, утром чуть свет убег, и где его леший носит? Я ж ему туда посылки слала, думала, хоть вернется, будет мне кака подмога. А ведь все напротив вышло. Грешна я, ох грешна перед тобой. Вот Господь и наказал, уж три денька как согнуло, и разогнуться мочи нет. Андрей признал в ней, наконец, ту старушенцию, которая давеча так беспардонно утащила нужный инструмент. Сейчас бы самое время его вернуть, но бабулька только каялась, смотрела преданными глазами, а о том — ни полслова. — Ворвался сейминут, лохматый, глаза навыкате, как черт, прости Господи, бидон схватил, тазы да ведра переворотил, грохоту нашумел, как буря, а и опять его нет. Должно на заимку побег, с вином своим проклятушшим займаться . В доме —то ни крошки хлеба нет, ни копейки на мазь, мне давече дохтурша таку ладну прописала, что в день поднялась, поначалу жжет, аки огнь. А наутро уже и разогнулась... Неловко было спрашивать у старухи, где эта заимка, да и вообще, что это такое, он представлял слабо, кивнул ей и пошел через участок, полого спускавшийся к болотине, густо обросшей кустами, дикими деревьями, надеясь, что в этой чащобе Витька и наладил свое производство. Непонятно, кто это делал, но огород у Витьки выглядел образцовым: ровные по струнке грядки без сорняков, жирная земля, из которой поднимались, красуясь всеми оттенками зеленого, молодые, здоровенькие ростки. Лук и редиска уже были в силе, клубника прополота, и к о е - г д е розовели крупные, ноздреватые ягоды. Но сад был старый, запущенный, стволы дуплистых яблонь поросли мхом, листья тронуты ржавчиной, как в саду у Андрея, и плоды на них висели мелкие, с видимой червоточиной. Это неожиданно принесло ему удовлетворение, 19