Блинов Б.Н. Шерше ля фам (Ищите женщину).

- Чтобы отвлечь. У тебя что, неприятности? Я посмотрел на нее и вдруг подумал: правда, что мы знаем друг про друга! Встретились, прижались, разошлись. Она мне нравилась простотой своей, смелостью, открытой была, как аэропорт. Живая ладонь легла мне на грудь, голова не доставала до ключицы. Но мы недолго протанцевали, танец кончился. - Не забудь, мы вместе идем! - напомнила Анна, словно был про это разговор. Когда я сел, парни меня не заметили, только женщина неуверенно улыбнулась. - Врете, собаки! - гремел сосед. - Горького я вам не отдам! Так было и будет во все времена: "Человек выше сытости!". - Но как же система? - горячился Володя. - Они только про это и толковали. Сами-то жрали, а нам - хрен с маслом. - Ты жрать что ли хочешь? Пузо набить - и все? Тогда без меня! - Не, я с тобой, я тоже за идею. Но я хочу по справедливости, - объяснял Володя. - Если я пашу, то я не на дядю пашу, а на себя, чтобы жить по-человечески. Что в этом зазорного? А через себя, когда все на ноги встанем, тогда и в целом будем усовершенствовать. Жить-то надо, сколько можно лаптем щи хлебать! - Пусто, - отмахнулся сосед. - Нет людей. - Ты это напрасно, - не согласился Вова. - Наши люди хорошие, нутро у них чистое, отзывчивое. Вон мы с "Комсомольца" матросов спасали - Серега два раза за борт прыгал. И это, заметь, при шести градусах Цельсия. - Не то, - сказал сосед. - Людей не видно в шведском тупике. А то, что видно, все необычайно, Там человек повешен на крюке, Овеянный какой-то странной тайной. - Козлы вонючие, коммунисты, - сказал Вова. - Они у людей глаза выковыривали. - Был путь! Была идея! - Величайшая от сотворения мира. Утопия? Да, но прекра-асная! - распалялся сосед. - Все 211