Блинов Б.Н. Шерше ля фам (Ищите женщину).

Фонари еще не зажгли, только в магазинах ярко светились витрины, длинные очереди выдавливались на дорогу, как фарш, перегораживали ее и неохотно расступались, будто те, кто стоял, уже выслужили право занимать тротуар - они при деле, а разным прочим нечего здесь шастать. Около "мясо-птицы" тетки шумели, ругались и держались друг за друга, как в оцеплении, пришлось их обходить. Всю очередь проследил взглядом - ни одной смычковой бабы не увидел, хотя одеты в мехах, в коже некоторые. Но чаще - в платках поверх пальто, с синими губами, помятыми раздраженными лицами, с сумками в руках. Жалко их было, замерзших, обозленных, добывающих пропитание в те квартиры, которые светились за окнами. Я вспомнил, что у меня в кармане целая книжка с неотоваренными талонами, которую я таскал на стоянке в надежде напасть на водку или сигареты. Но в такой толпе я даже за бесплатным коньяком стоять бы не согласился. Обогнул очередь и остановился у витрины, поджидая Вову, который буравил толпу где-то насквозь. Через окно видна была толчея в отделах. Цепкие руки жадно тянулись к прилавкам, хватали потроха; куриные шеи, лапы свисали из скрюченных пальцев. Дверь магазина открылась, засосав в себя очередную порцию. Толпа у входа дрогнула, загалдела и чуть сузилась, не передавая движения к хвосту. "Сколько же они тут мерзнут, бедолаги?" - подумал я. Достал сигареты, закурил. - Бабуля, долго стояла? - спросил я старушку, которая, отоварившись, семенила мимо. - Какая я тебе бабуля! - простуженным голосом отозвалась тетка и зло зыркнула на меня подведенным глазом. - Постыдился бы, вымахал с версту, к людям цепляется. Сумка у нее была набита до отказа, и она, правда, шустро шла, как молодая, и продолжала что-то ворчать. - Шагай, шагай, своя ноша не тянет, - кивнул я ей вслед. Володя где-то запропастился. Я уже привык к тому, что у "тех, кому за сорок" я вызываю какую-то непонятную неприязнь, особенно в последнее время. Каждый обозвать норовит, пристыдить. 187