Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

О, я очень древний человек, — шутливо свела она бровки, будто его напугать хотела. — В девятьсот пятом году я уже сидела в Петропавловской крепости, а потом была выслана по этапу в Омск. У Вада это как-то в голове не укладывалось. Ведь тогда еще Лев Толстой по земле ходил, Ленин скрывался, царь сидел на троне. Как же так? — невольно выговорил он. Я училась в медицинском институте, — сказала старушка. Была отличницей и нобелевской стипенди­ аткой. Тот самый Нобиль? переспросил он. Если вы имеете в виду Альфреда Нобили, то нет, его племянник. Но все они были толстосумы и денег своих не жалели, — пренебрежительно как-то отозвалась она. Разве плохо, что он помогал? — Я на его милости не напрашивалась, — недовольн произнесла старушка. — Если делаешь добро — не проси, чтобы за него платили. Казалось, она не только с ним разговаривала, но и сама снова все сказанное переживала, оттого, наверное, каждое слово ее воспринималось как откровение. Вад смотрел на нее во все глаза. Кожу на затылке стало сладко сводить и по спине побежали мурашки. Он приехал к нам в институт, и попечительница велела мне идти с благодарением, ручку у него целовать, была такая унизительная церемония. Ему видимо нрави­ лось. раз поошрял, — все также недовольно произнесла она и замолчала. А вы? — спросил Вад. Я бросила ему нобелевскую книжку и сказала, что в его подачках не нуждаюсь. Поразительное бесстыдство! дернула она плечиком. Я никому себя унижать не позволяла. Вад вполне одобрял такое поведение, хотя с нынеш­ ней учебой это не очень вязалось. А он?.. Он по-моему даже рад был этому, удивлен-то уж точно. Но попечительница пришла в ярость. И вас выгнали? Нет, зачем же? удивилась она. — Просто я от­ казалась от ст ипендии и стало труднее учиться. Но я за­ кончила институт и работала врачом. 56