Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

воосновами. Горячий блеск в его глазах потух и грустное, трогательное сочувствие прозвучало в голосе: Наконец-то я уверился, что ты не наш человек. Не сердись, старичок, но только русские могут себе позво­ лить такую роскошь. Но почему, Мишаня? Это же истина! — настаивал на своем Вад. - Северный человек, тундра, — проворчал друг. — Нет, ты объясни! Да потому, что я не верю в бессмысленное сущест­ вование. А смысл идет через нации и человека. А иначе, как у Достоевского герой кричал: "Если бога нет, то какой же я капитан?” — понимаешь? Тогда все можно ставить с ног на голову и тоже будет правдой. И тогда ты прав - один прогресс впереди. А кому он такой нужен, если не будет ни книг, ни картин, пи музыки, — одни информационные накопители. Ваду все это было дивно, захватывающе интересно и не очень понятно. Он слегка робел перед гениальным Мишаней. Я тебе говорил, что второй выход не для меня. А вот третий, последний, может и не очень прогрессив­ ный — прости грешного — но зато мой: нести свой крест. Ты всю суть-то взял и выплеснул, оставил одну оболочку. Прогресс — не цель, а средство, если хочешь, сосуд, в котором зреет истина. И мы в ней. Мы не безродные, старичок, мы родились в нации и призваны выполнять ее предназначение. Вад вспомнил генетику и ту нескончаемую лестницу, которая так поразила его сознание, и подумал, что так и есть, наверное, Мишаня прав, только он снаружи смот­ рит на* эту лестницу, а генетика изнутри. Ваду казалось, что еще шаг, и перед ним откроются те тайные врата, перед которыми тысячи лет стоят люди в мучительных поисках, еще чуть-чу гь. В чем же он, этот смысл? словно подкрадываясь, прошептал он. Смысл свой у каждой нации, и я не заношусь, старичок, у нас он достаточно скромный. Не мы будем спасать мир — вы. Но без нас вы зажиреете и протухнете в собственной лени. Вседержитель, раскидав нас по миру малыми дозами, предназначил нам роль раздражителей и катализаторов общественного болота. Мы встряхиваем 40