Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

вода Невы густой лавой обтекала гранитные быки... А за­ чем? Пусть живет, пусть боли г, пусть рисует... Только бы иногда ее видеть... Он остановился на перекрестке. Сигарета, со следом губной номады, дрожала в пальцах. Терпкий дым, как рашпилем, обдирал гортань... Три дороги, извечные три и две из них уже пройдены. Ни Лорки, ни института... А есть ли третья? Дом родной — это не путь, это исходная точка. Да, он пойдет в море, будет плавать с ребятами, увидит и штормы, и заграницы, и семь чудес света, и статую Свободы, но с места при всем при этом не сдвинется. Море — это не выход, а бегство. Чувство пути заложено в нас, как способность дышать, говорить, влюбляться. Чуден мир твой, Господи! А мы его знаем? Ведаем мы, что ждет нас в будущем и какую дорогу выбирать? Он стоял на углу Скороходова и Кировского и, об­ жигая губы, дотягивал бычок. Быстро сгущались сумер­ ки. Прозрачный куб, словно вырубленный из дня, снял перед ним радостью бытия. За столиком смеялись сту­ дентки. Румяный малыш искал языком счастья в вазочке с мороженым. Рослый парень держал шампанское за горло, как маятник, и отсчитывал до столика шаги. Вад сидел здесь когда-то с Лоркой после соревнова­ ний. Они отмечали его победу, и Лорка была нежная, внимательная, подыгрывала его мужской гордости побе­ дителя. "Надо же, тренер ей понравился, — вспомнилось ему. Она не умела скрывать своих симпатий и не стреми­ лась. Да и зачем скрывать, если есть. Лучше бы к нему ушла, — подумал Вад. — Или к Коле Умному. Удиви­ тельно, как Шидловский согласился? Знает же, что не любит. Или полюбила? — Может так быть — шесть лег не любила, а потом... Шидловский, конечно, умный, доб­ рый, бескорыстный, да и писатель к тому же...” У Вада словно трассирующая очередь в голове прошло. Он по­ нял вдруг, как обстоит дело: Шидловский от отчаяния за роман взялся, от безнадежной любви. И она его вела, воодушевляла, поддерживала. Он сделал ставку на жизнь и вот, выиграл. Выиграл, черт возьми! Он не заметил, что давно уже рядом с ним останови­ лась женская фигурка. К вечеру похолодало. Ветер, поплутав среди город­ ских лабиринтов, высвободился на широком проспекте 141