Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

раз в драку лезть, я бы из больницы не выходил. А так вот ничего, учусь, живу, в отличники выбился. —Это что, самое главное, что ли? — спросил Вад, не принимая его объяснений. Как тебе сказать? Нам просто нельзя иначе. Это способ сомообороны. Меня, например, когда оскорбят, я пелую ночь не сплю. Не только потому, что расстроен, а потому еще, что так сдачи даю: беру самую тему паршивую, к которой по своей воле бы не подступился, и долбаю ее до основания. Вы меня унизили, а я вас практически превзойду. Так я и стенографию одолел, еще в десятом классе. - На счет врага ты неправ! — стоял на своем Вад. — Дай-то бог! Но мне физически неприятно с такими людьми общаться. А ты не только до него опустился, а и меня унизил. Я просил тебя заступаться? Тоже мне, рыцарь без страха и упрека. Ты рыцарь, а я дерьмо — у меня страх и мне упрек, что оскорбления спускаю. Я, конечно, выше этого, но картину тебе рисую объ­ ективную. — Едва ли. Я не за тебя, я за себя рассчитался, — не уступал Вад. — А если за себя — тем более глупо. Если ты не наш, тебе и обижаться не на что. Подумаешь! — другой наци­ ональностью окрестили! Назвали бы тебя хохлом — ты бы тоже полез морду бить? — Не полез бы. — Странная у тебя какая-то логика, — проворчал Вад, не зная, что ответить. — Она, старичок, не сегодня родилась, она с детского сада мной впитана вместе с общественной манной кашей. У нас там симпатичная была воспитательница, такая гладкая, пахучая, стерва, меня не терпела по тем же соображениям и помаленечку истязала, на радость груп­ пе. Зажмет мне голову потной подмышкой, чтобы не вырывался, и запихивает, пока из меня обратно не поле­ зет. А потом самого же и убирать заставит, пятилетнего. Вад не мог, не хотел этому верить, в голове не ук­ ладывалось... — Да это так, семечки... В школе хуже было, — сказал Мишаня и замолчал. Они ехали по Выборгской стороне. Вагон был ста­ ренький, дребезжащий, с открытыми дверками и "кол ­ басой” . торчащей из заднего трамвая, кондуктор, укутан- 36