Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Борис Блинов Кто «они», теперь стало ему понятно. Он не мог бы одним словом определить, что стоит за этим местоимением, но чув­ ствовал, что противоположное «нам». Какая-то глухая, темная сила нависла над головой, как второе небо, и загородила естественную и чистую жизнь. Будто некий всеобщий режиссер разыгрывает спектакль по непонятному сценарию. «Преотвратнейшая пиеска, надо сказать», —бодрился Вад. Он чувствовал на себе тяжелый пресс чужой воли. Пред­ стоящее сборище тяготило его, угнетало, отупляло, но если бы сейчас предложили его отменить, Вад бы не согласился. Не то, чтобы ему пострадать хотелось, как предполагал Мурман, нет, но ему не терпелось преодолеть грань, разделяющую привычную, натоптанную дорогу от зыбкой, как льдина в море, свободной жизни. Пересесть и отправиться на ней в неизведанном направлении. Вад ясно представлял себе, какой удар наносит родителям. Они и помыслить не могли, что их сын останется без высшего образования —слишком много вкладывали они в это понятие чуждого Ваду смысла — но... Что же делать? Первый раз в серьезном деле он их ослушается. Разница все же должна быть: ведь если следовать их советам, дети ничем бы не отличались от родителей, и жизнь все время топталась бы на месте. Она, наверное, потому и движется, что есть непослушание. Да разве сами они хотят так жить? Вад был уверен, что они тоже не от хорошей жизни принимают ложь за правду. Они не для себя, для него правды этой боятся, желают ему добра, но пусть вначале правда станет разрешенной, и тогда они его с радостью благословят. А пока переждем, перетолчемся, перемаемся, но будем, как все. Что ж, они, наверное, выстрадали это право в старости лет, также как и Мурман, Вад не может их осуждать. Правильно все же —«Не суди!» Ни их, ни его. И не потому, что —«не судим будешь» —он от суда не отрекается. Не суди их, уже страдавших, они искупили свои грехи — и прошлые, и настоящие. А ты, легкий, благополучный, бери свою ношу и высаживайся на льдину. Да и тот разве суд предстоит? Те испы­ тания? Вот и сказать там сегодня, спросить: «Чего боитесь? Сознайтесь, что я прав!» Не сознаются. Он чувствовал, что мо­ нолит этот ему не разрушить. Внешняя подавляющая сила сковала их, как лужи льдом, и гладко на поверхности, хоть на коньках катайся, —кто там знает, что внутри! 94