Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Эти теплые дни все же, один и тот же человек, но если с романом —одухотво­ ренный, силен физически, раскован, своеобразен, эрудит. А если без романа —начетчик с нахальцой, здоров, как боров, и шизоват временами. Вообще подозрительно: ни рассказов, ни повестей не писал, сразу за роман взялся. Зато звучит! Вад пригубил винца и сморщился —такое кислое. Столовое, наверное, по девяносто копеек, —определил он. Вад не любил сухие вина и думал, что вряд ли кто их любит. Пьют, потому что модно, а модно, потому что дешево. Лучше «муската» нет вина, —думал Вад. Лорка тоже «мускат» любит, только прики­ дывается, что ей кислятина нравится. Вад однажды принес бутылку «Просковейского муската», они за час ее осушили. Его пить можно сколько угодно, и все в удовольствие. Шидл, правда, наверное разбирается, во всяком случае, говорить об их достоинствах он может не хуже бунинских героев. «Надо же, —удивился Вад, - сколько мы с ним знакомы? Год? Больше? За год ни разу двух слов друг другу не сказали, только «Привет», «Как дела?», «О, кто пришел!». Магнитофон включили без предупреждения. Голос вошел в комнату, словно еще один посетитель, и сразу же заставил всех умолкнуть. Вад потянулся к нему, сразу забыв обо всем на свете. Перед ним открылся какой-то новый мир, свой, близкий, и в то же время мудрый, добрый, который всегда существовал, он чувствовал это, но соприкасаться с ним мог редко, ощупью, как в потемках. Ему казалось, что только ему эти чувства свойственны и словами их не выразить. И вот нашелся человек, который там, в непроизносимых сумерках, существует просто, ясно и уверенно, как Вад в общежитии, улавливает то, что для других только брезжит, отфильтровывает, пропускает через себя и выражает в концентрированном, чистом слове. «Это какой- то небожитель, —поражался Вад. —Существует ведь единство и на этом тончайшем уровне. Оно, наверное, и есть то главное, что соединяет всех людей между собой. Вот на какой высоте надо жить, общаться, чувствовать!» Повлажневшим, промытым взглядом он обежал собрав­ шихся ребят, девчонок, у него не было сомнений —думали, чувствовали, понимали они заодно с ним. «Вот она, последняя правда», —растроганно повторял он про себя. 67