Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Эти теплые дни —Очень просто, —с нарочитой прямотой заговорила она: — Он мне звонил утром, когда мама уже уходила, говорил, что едет, и я не вставала с постели, ждала его. Он приходил, ложился, потом вставал. Я ничего не чувствовала, и мне было гадко. —Зачем же тогда? —преисполнившись к ней сочувствия, спросил Вад. Лорка сказала просто, словно сама удивилась: —Не знаю... любила его, а он хотел этого. —А потом? —А потом он меня бросил, и я очень страдала. Ужасно мерз­ ко, когда себе не принадлежишь. Было так унизительно и боль­ но, что я дала слово больше никогда не любить. Второй раз мне просто не вынести, понимаешь. Ну, я увлекалась, конечно, разные там поцелуйчики, встречи-свидания,- но распускаться до любви себе не позволяла. Я сказала себе, что всегда буду хозяйкой положения, и держалась. А потом ты появился, такой маленький, бездомный, влюбленный. И чего я в тебе нашла? Ваду грустно стало. Какое-то тепло в нем проснулось, тихая жалость, сострадание, будто он только что узнал, что она тоже может мучиться, быть несчастной, переживать, —что- то родственное ему и знакомое. —Я теперь к тебе иначе буду относиться, —растроганно произнес он и потянулся к ней. Она резко отстранилась. —Как иначе? —Не знаю, как, но по-другому. — Нет, ответь — как иначе? что значит «по-другому?» — резким, неприятным тоном спрашивала она. —Мне не передать, —тихо признался Вад. —Ты соображаешь, что сказал? Обыватель! Мещанин! — злобно выкрикнула она. —Так рассуждать может только от­ кровенный негодяй! Убирайся, видеть тебя не могу. Вад покраснел, будто его по физиономии отхлестали. —А ты —дура! —сказал он. —Самая обыкновенная дура, хоть и тонкая. Вад поднялся и пошел в прихожую одеваться. От волнения он не мог пуговицей попасть в петлю. Когда он уже дверь открыл, она неслышно, в носках вышла из комнаты и положила ему руки сзади на плечи. — Милый, прости меня, —прижалась она. —Я в самом деле непроходимая дура. 43