Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Мурманская сага Отец очень скромен был в быту, это тоже от деда. Купить костюм —целая проблема, мама уговаривала его не один год. Он так и не дал добро. Купила без разрешения —крепко осерчал: «Не надену! В гроб меня в нем положишь!..» Так и получилось. Коммунизм для него был какой-то свой, ближний, домаш­ ний. Вера в него была естественным способом жизни, и ни­ чего неясного в этом не было: пройдет время, и сбудется мечта человеческая. В этом и состоял большой смысл жизни. Вера в коммунизм странным образом уживалась в нем с неприятием партии. Ни он, ни мама никогда в ней не состояли. Батя категори­ чески сказал: «Нет!» —и никогда к этой теме не возвращался. Мама с удовольствием бы вступила в партию, но ее семейная этика того не позволяла. К современной общественной жизни мама всегда тяготела, несмотря на свое купеческое происхождение, а может быть, и благодаря ему. Происхождение мешало ей жить, идти, как все. И в институт не брали, и в комсомол нельзя было вступить. А до войны, вернее, до двадцатого съезда —и в партию. Она горько плакала, когда ей отказали в приеме в комсомол. При ее работоспособности и стремлении к общественной жизни это была травма на всю жизнь. Она любила и хотела быть как все. До того хотела, что с австралийской папиной родней из-за этого поссорилась. «Шура, что вам на завтрак?» —спраши­ вала Груня, когда родители приехали к ним в Австралию. Ма­ ма, чтобы облегчит ей заботы, отвечала: «Я как все». Груня готовила что-нибудь вкусненькое, и все шли на пляж. «Шура, что вам на обед?» —проявляла внимание Груня. Не любящая утруждать людей мама говорила: «Мне — как всем». Там в основном ели мясо кусками и свежие овощи. Груня за­ кладывала в программную плиту продукты, выставляла тем­ пературу, время, и все шли гулять. К вечеру опять: «Шура, что вам на ужин?» Любящая людей мама опять отвечает: «Мне — как всем». Терпение Груни было исчерпано: «Неужели вас в Советах настолько всех оболванили, что вы даже еды себе самостоятельно не можете выбрать!» —возмутилась она. Мама смертельно на нее обиделась и за себя, и за Советы. В пятидесятых годах маме уже предлагали вступить в пар­ тию, но она, не раздумывая, отказалась. Она выработала себе этику семейных отношений, в которой совершенно опреде­ ленно прописывалось ее собственное место: «Жена не должна 311