Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Борис Блинов неблагоустроенном районе, который населяли вербованные рабочие для флота, переселенцы из средней полосы и опустившаяся публика, напоминающая сегодняшних бомжей. Пацанва оттуда своей хищной, голодной сутью, первой ух­ ватила, где можно поживиться, и стояла на пути «гогочки», ухарски поплевывая сквозь зубы. Задатки уголовной зоны нет- нет, да и проявлялись в нашем окружении. «Колонизация» с горы поглядывала на город, прищурив глаз, и вносила в мест­ ную жизнь свои коррективы. Деревянные, барачного типа домики за школой составляли улицу Микояна, около домиков росли огороды, деревья под окошком, безобидно бродили козы и куры —вполне сельский, привлекательный пейзаж. Бывать там летом было интересно, забавно, будто на дачу приехал. Жили там и хорошие приятели, с которыми вместе прошла вся школьная жизнь: Агеевы, Беседины, Улитины — на их верность и дружбу всегда можно было положиться. Те­ перь это улица Полярные Зори, где магазин «Восход». Убеждение в том, что у нас счастливое детство, никогда и ничем опровергнуто не было. Как я понимаю, мы напоминали тогда европейскому миру счастливых, самоуверенных в своей тупости китайцев, корабли которых мне часто доводилось встречать в иностранных портах. Мы-то знали, что они ки­ тайцы, жители исковерканной коммунистической страны с жестокой культурной революцией, нищенством, фанатичной верой в Мао. Сами же они считали себя передовой державой, дающей миру пример верной жизни. Так мы себя утешали и оправдывали, глядя на китайцев, которые и по чужим улицам ходили строем. Мы были са­ модовольны и самодостаточны по-китайски, и то, что у них было еще хуже, чем у нас, приносило нам удовлетворение. Даже намеков на недовольство жизнью, властью в те годы не возникало. Мы были настолько верноподданными, что, по­ явись кто-нибудь инакомыслящий, его бы вполне искренне растерзали как ненавистного врага. «В единстве — наша сила!» —был такой лозунг или нет? Но в жизни сила единения осознавалась как одна из основ существования. Голосов «про­ тив» не было. Для власти это было удобно. Из всего читаного и слышаного ощущение к власти и сис­ теме среди интеллигенции точнее всего выражено у Пастер­ нака в «Докторе Живаго». В конце, когда Гордон и автор идут 306