Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Борис Блинов Ей перешла по наследству Лизина каракулевая шуба. Всем остальным завладела Мария. Дядя Володя иногда ездил с нами на рыбалку. Он был об­ щителен, разговорчив, только лунки сам сверлить не хотел, просил меня. Мне такая благотворительность быстро надоела, и я сказал: «Сверлите себе сами». Он вскинул на меня черные глубокие глаза: «Ты меня осуждаешь?» — казалось, было написано в них. И я понял, что жизнь на уровне Лизочки все равно в нем продолжалась. Но мама кровно на него обиделась и прекратила общение, встречалась только с Лялькой. После тети Лизы он прожил всего три года и умер от рака прямой кишки. Опять от рака. А Мария до недавнего времени продолжала жить в большой квартире в Мурманске, работала в школе и числилась там на хорошем счету. Пятидесятые, непонятные, разные Иногда я встречал у тети Лизы гостей. У нее гости другие были, чем у нас. Они к рыбе и флоту не имели никакого от­ ношения: журналисты, какие-то начальники, юристы — гу­ манитарная публика, одним словом, которая и в то время от­ личалась от технарей. Чем отличалась, сразу и не скажешь. Они и тогда казались более свободными и в разговорах —другими: о производстве и конкретных делах речи не вели и часто говорили о том, что мне было непонятно. Какая-то легкость наполняла разговор, такое возникало ощущение, будто речи велись сами по себе вне зависимости от дела: разговор —это уже дело и подходить к нему надо с любовью и вниманием. Их дети, которые временами попадали в круг общения, то­ же представлялись иными. Какой-то налет столичности или родства со столичностью наполнял их превосходством по от­ ношению к остальным особям, обитающим вокруг. (Понятие «интеллигент» в то время не бытовало. Только в сочетании «вшивый интеллигент».) В быту у детей это выражалось кап­ ризами, обидами и вздорностью, часто приводящей к слезам. Мы с ними общались мало, потому что сами как бы ушли из этого непонятного сообщества, хотя чем-то они привлекали. 304