Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Мурманская сага Вольная и без комплексов коридорная жизнь насыщала про­ странство. Цена и правила поступков в ней определялись коллективом более, чем семьей. Там, в коридоре, узнавал я, что можно, чего нельзя, и определял для себя: можно то, за что не попадет. Руководствуясь этим простым положением, я считал, что брать деньги из стола можно, но нельзя попадаться. Тас­ кать у брата из копилки мелочь тоже непредосудительно, нель­ зя только, чтобы он это заметил, а то даст подзатыльник. Копилка у него была такая замечательная, что ее просто так подержать в руках и то доставляло удовольствие: латунная гильза от снаряда сантиметров шесть в диаметре и высотой сантиметров тридцать, да еще полная мелочи. Из-за отсутствия места в комнате, он держал ее под моей кроваткой, и я, когда ложился, чувствовал под собой солидный капитал, это меня грело. Видимо, интуитивно мама всю жизнь боялась проявления во мне каких-то дурных наклонностей и придирчиво вгляды­ валась, чтобы пресечь их в зачатке. Не знаю, чем это было вызвано, ничего явно порочащего среди хрусталевской родни вроде бы не наблюдалось. Дед и бабка до революции владели мастерской готового платья в Великом Устюге и магазином мод­ ной одежды. Они были богобоязненны и очень трудолюбивы. Дед оформил патент купца третьей гильдии незадолго до революции, был поглощен работой, богател. После революции дед и бабка, обиженные на советскую власть, которая их обобра­ ла, жили тихо, нелюдимо. Дед, лишившись любимой работы, иногда крепко запивал, но упорная бабушка заставила его поклясться на иконе, что он бросит это грешное занятие, и дед слово сдержал. В благодарность Богу бабушка совершила паломничество в Новый Иерусалим и поклялась до конца жизни «не есть скоромного», то есть соблюдать пост. Слово она тоже сдержала, хотя это было сложно не только для нее, но и для нашей семьи, когда после войны она у нас жила. В те голодные годы питались люди, чем придется, и готовить для нее специальную еду было обременительно и накладно. Иног­ да мама обманывала ее: «Ешьте, мама, что дают, это скоромное». Бабушка угадывала вкус маргарина и отказывалась, но поскольку есть больше было нечего, со вздохом съедала поданное, не забыв укорить маму: «Ладно, Шура, я поем. Но грех-то на тебя ляжет, ты велела». Маргарин ей есть не полагалось, готовить надо было на растительном масле, которое по карточкам не выдавали, и мама ходила на базар, втридорога покупала растительное масло. 267