Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Ой тё! Она прошла на веранду, там что-то рухнуло, донеслись стоны и всхлипывания. Его словно пружиной подкинуло. Ирина сидела на лавке, уткнувшись в стол лицом, плечи ее дрожали. —Что? Что случилось? Она подняла на него заплаканное лицо. —Они меня укусили, два раза, —пробовала улыбнуться она сквозь слезы. —Видишь? Правая щека у нее и глаз опухли, будто от флюса, губы плохо шевелились: —У нас за стеной осиное гнездо. Иди, пшикни на них. Я больше не могу. На вот, возьми! —она протянула ему флакон с дихлофосом. Андрей почувствовал себя неловко. —Да как же так? Я не могу. Они же вроде бы соседи. —Я знаю, пробовала, тоже не могу. Но они ведь не успокоятся. Андрей вертел в руках гладкий флакончик, не зная, как быть. —Ты все-таки мужчина. Ну не мне же воевать, —робко улыбнулась Ирина. —Жили они без нас, пусть и дальше живут, —сказал он. —А я разве против? Но ведь не получается —нам тоже надо жить. —А на хрена, Ира? На хрена нам здесь жить? —Нравится, потому и живем. —А если не нравится —можно не жить? Продольная морщинка пробежала по ее чистому лбу. —В принципе —можно. Но не бросишь же ты меня здесь одну. Это будет как-то не по-человечески. Она ответила совершенно точно. Это было именно то, что его удерживало здесь и чего он не мог для себя сформулиро­ вать: «не по-человечески». Андрей поставил флакон на стол. —Я этого делать не буду. —Тогда я попрошу Витю, —нашлась Ирина. —Вот-вот, Витю попроси, —обрадовался он. —Витька сейчас только об этом и думает. Он направился в боковушку. —Твою мать! —вдруг искры полетели из глаз. На ладони обозначилось красное пятно. —Бедная моя головушка. Так ведь идиотом станешь! 241