Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются Глава шестая Ширяев загнал машину в гараж и решил не трогать ее до весны. Пошла рабочая неделя. Воспоминания о закрытии сезона каж­ дый раз портили ему настроение, и даже когда мужики на рабо­ те спрашивали об успехах, он не мог им ничего вразумительно­ го ответить, мрачнел, обрывал разговор... Но рыбу все же на работу принес. Парни ахали, бабы восторженно щебетали, предлагали организовать по этому поводу сабантуй, как в прежние времена. Но Ширяев грубо оборвал поползновения. Вместо сабантуя устроил разнос и вычеркнул пять фамилий из списка на премию. Вообще стал раздражителен, придирчив. Кто-то предположил, что у него нелады с женой, что, впрочем, недалеко было от истины. Жена чувствовала себя несправедливо обиженной, ждала ка­ ких-то объяснений, извинений, Бог весть чего. Перестала захо­ дить в его комнату, не кормила, не разговаривала. У телефона он находил записки: «Тебе звонил такой-то», «Просили передать то-то» —вдруг всем он понадобился. Но ожидаемого звонка не было. При этом она стала придирчиво следить за своей внеш­ ностью, сделала новую прическу, тщательно наводила макияж, и по дому разносился запах каких-то тонких, возбуждающих духов. Сына, занятого делами, он почти не видел, а встретившись, смотрел на его цыплячью грудь и советовал ему делать зарядку. — Хочешь, гирю куплю, двухпудовку? Руки станут сильными, особенно правая. Сын старался не попадаться на глаза. Похоже, он влюбился, ходил меланхолически задумчив, отвечал невпопад, и только к телефону подбегал резво и говорил, прикрыв трубку рукой. Ширяев допоздна сидел на работе, домой приходил, как в ночлежку. Что-нибудь жевал на кухне и забирался в свою ком­ нату, пробовал читать, но не мог сосредоточиться. Его притягивало окно, за которым днем можно было видеть залив и сопки, уже подбитые снежком, а сейчас стояла тьма, прорезаемая редкими огнями судов, перемещавшихся по рейду. Отрада жизни —окно на залив. Взгляд проникал сквозь толщу темноты, но виделось ему там одно и то же: ночь, ненастье, закрытый шлагбаум и одинокая фигура, по которой безжалостно сечет мокрый снег. Бедный парень! Столько навалилось! И этот жест, когда он кричал в машине: «Что он? Зачем? Не надо!» —будто свод раскололся, и он в ужасе вскинул руки, защищаясь от обломков. 181