Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются выходит. Ну, я ей честно про все написал. И Катюха сразу же ответила. Ты, пишет, потому и вспоминаешь меня, что я о тебе все время думаю и жду письма. Неужели, мол, ты такой дурной, что дома ничего не замечал? Теперь переписываемся, —сказал Миша.—Не знаю, как это —считается? Он спросил и ждал ответа. И ответ этот, понял Ширяев, очень для него важен. —Считается, —заверил он. —Раз так пишет, значит, считается. —А я замечал только, что за ней Ванька Головенков ухлес­ тывает, —откровенно поделился Миша. —Все считали, что они пара —никого к ней не подпускал. Его теперь посадили. Такой дуролом был! Напьется, оглоблю в руки —и давай парней гонять. Его уже столько раз учили, а все без толку... Вот, посидит теперь, подумает. Он замолчал, втянул носом воздух, и голову его, как магни­ том, повело назад. Ширяев поглядел в зеркальце. В забрызганном окне про­ ступала дорога. Пройденная, она выглядела неузнаваемой, чу­ жой. Туманные сопки, сдвинувшись, загораживали обзор, и, ка­ залось, туда пути нет. «Гарнизон его притягивает, —подумал Ширяев. —Там теперь его дом». «Газик» с ребятами прыгал впереди, высоко вскидывая задок, оправдывая давнее, еще с войны, название —«козел». Ширяев давал ему оторваться, зная, что на асфальте без труда догонит. —Говорят, брат тебя навещает, —вспомнил Ширяев. —Хо­ рошо, когда дом рядом. Миша отрицательно помотал головой. — Раз на присягу приехал вместо мамани. Что толку-то? Еще хуже, если рядом. Как ушиб —ноет и ноет, а до него, как до Владивостока. —Зато к тебе могут приехать. —Кому приезжать-то? Брату не до того, Катюху сюда не пустят, маманя лежит, —он помолчал и добавил, словно оп­ равдываясь: —Так бы ничего, да маманю жалко. —Болеет? —Не знаю, врачи говорят, кровь плохая. На улицу уже не выходит, похудела, пожелтела, стала, как морошка осенью, сама уже и писать не может, через Катюху просит, чтобы приехал, а то, говорит, не доживу, помирать собралась. —А отпуск —никак? Поговори с командиром. 175