Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Борис Блинов Малыши заспорили, загомонили, нападая на хрупкую блед­ ную девочку с тонкой косой. Присутствие Ширяева их не сму­ щало, и только когда он встал и подошел, они присмирели. Пер­ ламутровые жирные мухи ползали по ярким курточкам. Девочка подошла к нему вплотную и благодарно заглянула в глаза. —Где же ваш товарищ? —спросил у нее Ширяев. —Тот, который плакал? —Он плохой. Мы с ним больше не играем. Евонная мама пришла и ругалась, —осуждающе произнесла малыха. Цепочка неожиданно сложилась, предчувствие его не обма­ нуло. Малыш —это сын Порогина, и плакал он, обиженный детьми, из-за отца, заподозренного в краже. Та женщина, которая столкну­ ла его на мостках в грязь, —жена Порогина. Она пришла и забрала сына с собой. И сейчас, пока она стоит у кухонной плиты, малыш сидит, наверное, с ногами на диване, в кругу надоевших игрушек, и горюет, продолжая выплакивать свою несказанную обиду. За время своих скитаний Ширяеву приходилось бывать в офицерских семьях, даже жить по нескольку дней, если с пого­ дой припекало. Временное жилье, заваленное вещами, загромож­ денное лишней мебелью, свернутыми коврами, нераспечатанными ящиками... Малышу только на диване и остается место для игры. А если гость приходит, да еще проявит к нему внимание, малыш из себя готов выпрыгнуть, чтобы вовлечь его в свои забавы. Недалеко от комендатуры его догнал Порогин. —А я вас ищу. Сказали, что вы на свалке сидите. Вам же колеса нужны. Найдут ли, нет, а ехать надо. Пойдемте, у ребят в гаражах поспрошаем. Порогин выглядел усталым, подавленным, но переживания придавали лицу зрелость, облагораживали несколько простова­ тую красоту. Они снова шли по тем же мосточкам, на которых Ширяев встретил его жену, и место, где он ступил в грязь, еще хранило оплывший отпечаток. Гараж был просторный, с телевизором, мягким диваном, баром в углу. Толщиной стен он напоминал бомбоубежище. —Присаживайтесь. Кофе хотите? Или, может, выпить? У меня есть «шило», —предложил Порогин. Ширяев отказался. —А я всю ночь на кофе, с машины вашей глаз не спускал. —Теперь-то зачем? 166