Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются голых прутиков. Линялый флаг слабо шевелился на флагштоке. Тут же стояла обрезанная бочка и деревянная сырая скамья. Омелин чувствовал себя в комендатуре, как в родном УВД, без стука открывал любые двери, общался с офицерами, вы­ бивал помещения для допросов, вызвал всех, кто, по его мнению, мог потребоваться. Через окно доносились громкие голоса, хрип простуженных глоток, кашель. Человек десять уже собрались внизу, дымили сигаретами, плевались и матерились. Малкина он увидел чуть в стороне, вместе с Порогиным. Придерживая за рукав, пра­ порщик что-то напористо ему втолковывал. Миша сосредо­ точенно курил. Взгляд его был сумрачен и не выражал согласия. Ширяев не одобрял, что потревожили столько людей. —С размахом сеть забрасываешь, —укорил он Омелина. Смысла в таком массированном охвате он никакого не видел и почувствовал угрызения совести, что по его милости нервничает столько народу. Омелин раскладывал на столе какие-то бумаги, готовился к допросу. —Ты их время не жалей, оно у них казенное. —Время казенное, а нервы свои. Слышишь, как гудят. —Дмитрич, —прищурясь, глянул на него Омелин, —ты прогулялся бы. Сходи за брусникой, советую. Тут много, за «ко­ лючкой». —А вы надолго здесь собираетесь? —спросил Ширяев. —Не бойся, на ночь нас не оставят. А там, как Бог даст. Инспектор дипломатично его выставлял. —У меня от брусники изжога, —сказал Ширяев. —Я ее на весь год наелся. —А здесь и грибки попадаются. У реки они не мерзлые, — настаивал Омелин. —Там холодно. Я лучше посижу послушаю, —сопротивлялся Ширяев. —Зачем тебе? —удивился Омелин,—Скучно, неинтересно, долго —пока еще ниточку размотаем. Да и не положено. Здесь те еще законники встречаются, со стажем. Что-то настораживало Ширяева, какая-то небрежность слы­ шалась. Будто не с людьми он собирался работать, а с каким- то материалом, из которого надлежит вылепить нужную форму. Омелин ждал, когда он уйдет. —А Петрухин? —спросил Ширяев. 153