Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются Он думал, что как-то проще все решится. — Можно ехать! —милостиво разрешил Ваганов и, надвинув на глаза кепку с длинным козырьком, затих. К милиции у Ширяева сложилось двойственное отношение. По натуре своей он был все же оптимист, вера в изначальную справедливость жизни не вызывала у него сомнения. Поэтому людей, на своем уровне этот смысл утверждавших, он склонен был уважать. Но уважению этому мешала давняя, известная по литературе прошлого, нравственная нечистота сыскного дела, да и близкое время в этом не разуверяло. В глубине души он сознавал, что неправ: нельзя переносить отрицание на всю профессию. Такое огульное неприятие сословия сродни шовинизму —не могут ни в чем не повинные люди обременяться чужими грехами. Но изменить мнение до сих пор не представлялось возможным, все как-то повода конкретного не было. Ваганов спал. Омелин и Петрухин перебрасывались бойки­ ми фразами, подсмеивались, подкалывали другДруга. Говорили о доме, бане, рыбалке, но наступательный, твердый характер Омелина проявлялся и в этом безобидном трепе. Петрухин был спокой­ ней, обстоятельней. Ощущалась в нем основательность, домо­ витость, серьезность, которая всегда нравилась Ширяеву в людях. Обоим было лет по тридцать с небольшим —возраст, на который Ширяев смотрел теперь с легкой завистью. Свой — он не считал в чем-то ущербным, но, глядя ни них, вынужден был признать, что они в лучшей поре человеческой жизни. У сорокалетних этого уже нет —ощущение предела и ограни­ ченности земного существования все ясней и определенней проступает на торном пути. А вместе с тем нарастает тревога: из времени, раскиданного по годам, растянутого на участки, появляется желание скомпоновать что-то единое, неделимое и существенное, охватывающее жизнь целиком. Чтобы там, впе­ реди, у последнего дневного света кто-нибудь без труда нашел ей одно из определений: честная, нужная, правильная. На работе он слыл правдоискателем. Без потуги он и в новое время так вошел, а когда стали оказывать ему широкое доверие, хоть и не привык к этому, —особо не противился, говорил все так же прямо, открыто и резко, только перед боль­ шей аудиторией. Слава богу, сказать было о чем. Парни в машине о работе не вспоминали. Вырвавшись из надоевших стен, они вкушали обретенную свободу, наслаждались быстрой ездой, беззаботностью и своей властью над дорогой. 149