Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются Сын выбежал, помог и удивился: —Ну ты даешь, папашка! Все рыба? —Не, камней наложил, —ответил он, польщенный. Рыбу в доме никто, кроме него, не ел и обычно ею не интересовались. —Кушать будешь? —спросила из кухни жена. —Только у нас хлеба нет. —Как же вы так живете? —подивился он. —Вот так и живем, —ответила жена, гремя посудой. Он уловил в ее голосе недовольство. —Ладно, найдем, —смирился Ширяев. Жена из гордости у соседей не одалживалась, сын стеснялся, придется самому идти. Он стащил с себя рыбацкие доспехи, накинул халат, открыл в ванной кран. Сын сидел на кухне перед рюкзаком, его дожидался. Длин­ ная шея высовывалась из отложного воротничка рубашки. Ху­ добой своей он живо напоминал Малкина, и что-то заскребло, заныло на душе. За окном уже было темно. Вдруг представилось, как в тундре, у шлагбаума по-прежнему стоит нескладная фи­ гура, и мокрый снег безжалостно хлещет по ней. —Ты бы хоть спортом занялся, —сказал Ширяев сыну. —Ладно, папашка, —поморщился сын. Он терпеть не мог подобных разговоров. —Молодец, —похвалила жена. —Самое время заняться воспитанием. Она энергично шуровала у плиты. Ей досаждали эти не­ ожиданные хлопоты. —Макароны будешь? Картошку будешь? Почему-то каждое его возвращение кончалось размолвкой или ссорой. На этот раз Ширяев решил быть предельно тер­ пеливым. —Все, что есть в печи, все на стол мечи! —громогласно объявил он. —Тут еще каша осталась с утра. Кашу будешь? Если хочешь рыбы —поджарь сам. —Ладно, мамашка, оставь, —перебил ее сын,—Давай рас­ сказывай. Где был? Хорошо брала? «С чего это он заинтересовался?» —удивился Ширяев. Но внимание было приятно, и он с энтузиазмом принялся излагать перипетии двухнедельной жизни. Достал из рюкзака кумжину, красавицу на два кило, развернул живот, с наслаждением трогал сочную нежно-розовую мякоть. 143