Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются —Да нет, я смотрел, его колеса, москвичевские, —прибли­ зившись, сказал Кафтанов. —Ты что же, отец командир, совсем Малкина заморозил, — укорил его Ширяев. Матрос услышал свою фамилию, подошел на деревянных ногах. На бледном лице выделялись багрово-сизые следы фу­ рункулов. Ширяев увидел, что его бьет мелкая дрожь. —Пошел! —раздраженно бросил Кафтанов и повернул к Ширяеву недовольное лицо: —Беда с этими «карасями»! Такие дохлые, будто их не мама родила. —Да, посмотрела бы его мама, тебе бы мало не было. —Что он, первый, что ли? —удивился Кафтанов. —Злее будет. —Ему к врачу надо, —сказал Ширяев. —«Матросы не простужаются!» —первая заповедь морпеха. На том стоим. Чай, на службе, не у тещи на блинах, иначе не получается, —свысока проговорил капитан и покачал головой, осуждая: —А вы жалостливый. Ширяев промолчал. —Жалостливый, добренький, я заметил. Вон и Порогина простили. —Я простил? За что? —Не поверили мне, его послушались, ну теперь глядите! Не видать вам колес, как своих ушей. —За что простил? —недоумевал Ширяев. —За все! —обрубил капитан и крепко, с удовольствием выматерился. —Таких гадов давить надо, в зародыше. —Почему? —спросил Ширяев. Ответа он не услышал. Ширяев стоял рядом с Кафтановым на крыльце. Мокрый снег падал почти отвесно, не попадая под крышу. Карьер, река, сопки вдали теряли свои очертания, становились бесцветными, блеклыми. Только они вдвоем тут находились в ясности, словно объединенные общей крышей над головой. Ширяеву показалось, что он приблизился к территории, вход на которую закрыт глухой, упругой стеной, преодолеть которую у него нет никакой возможности, преградой надежней, чем колючая проволока. —Останови мне машину, я поеду, —сказал Ширяев. Капитан с видимым облегчением одобрил его решение. 133