Блинов Б.Н. Эти тёплые дни.

Морпехи не простужаются расходуют они дефицитное здесь дерево, и перешагнул порог. Сернистый запах угля неприятно шибанул в ноздри. Обострен­ ным обонянием он различил примешанный к нему запах пота, томатных консервов и чуть ощутимый, желанный —курева. Ширяев вспомнил, что Кафтанов не курит. Матрос Малкин, длинный, худой, с бледным, изрытым фу­ рункулами лицом, подметал у печки высыпавшуюся золу. —Здравствуйте, —вытянувшись, поздоровался он. Ширяев глянул на нагрудный карман его фланки, надеясь различить под номером контуры пачки. После купания он три дня уже как оказался без курева. —Работай, Малкин! —прикрикнул капитан. Матрос переломился в пояснице. «Кафтанова зовут Юра, —вспомнил Ширяев. —А Малки­ на —просто Малкин. Нехорошо». Капитан сидел за столом. Во взгляде его, устремленном в окно, была тоска и безнадежность. Ширяев положил ему руку на плечо. —Что, Юра, умотался? —с облегчением выговорил он. Тот признательно ему улыбнулся и качнул головой: —Сволочи какие! Дерьмо собачье, а не люди! Голос у него был приятный, с хрипотцой. В нем слышалась скорбь по опустившемуся человечеству, жалость к кому-то и желание действовать. —Да, —вспомнил Ширяев, —а собака где? Была же собака? Ему казалось, что сто лет с тех пор прошло. —В гарнизон убежала, подхарчиться. Отощала у нас совсем. Откуда-то снизу, от печки донеслось бурчание: —Наивная собака. —Ты как метешь! —прикрикнул Кафтанов. —Ты ведь к стенке метешь, зуй болотный. Кто тебя учил к стенке мести? Верно, даже Ширяев знал, что мести надо от стенки. —Там ноги, —не поднимая головы, произнес матрос. —Ты наглеешь, Малкин. Ты, можно сказать, совсем обор­ зел, —оживился капитан. Ширяев смотрел на свои ноги. Они словно отдельно стояли на середине комнаты, мокрые, намятые, в резиновых сапогах. В мыслях своих он уже удобно развалился на топчане и смолил вкусную сухую сигаретку. —Я еще в тот раз заметил, при вас он наглеет. Может, ты сказать что-то хочешь? 117