Блинов, Б. Н. Вдоль большой дороги : повести и рассказы / Борис Блинов. - Мурманск : Литературный фонд России, Мурманское отд-ние, 2000. - 480 с. : ил.

Мой Мурманск 37 Отрешенное, горько оцепенелое лицо было неподвижно. Он не слышал, что говорил ему сидящий рядом генерал. Всех, видевших его в этот момент, поразила нездоровая, землистая бледность кожи и мутный, невидящий взгляд, который скользил по портовым строениям - взгляд смертельно уставшего человека. На судне нет секретов друг от друга и сведения о застолье быстро проникли в массы. Поначалу за столом, который ломился от деликатесов и заморских вин, он не улыбался, не ел, не пил. Выслушивая официальные тосты, молча кивал головой и подносил к губам бокал с шампанским. Народ быстро разогрелся, обстановка стала менее натянутой и осада космонавта стала энергичней. К нему тянулись с рюмками, уговоры и приставания звучали с чисто морским навязчивым гостеприимством и уже традиционное, обиженное “не ува­ жает!” слышалось в застолье. Гагарин поднялся и, прижав руки к груди, обратился к хозяевам: “Братцы, помилосердствуйте! Мне еще к своим в Гаджиево ехать и к военным морякам. А вы сегодня у меня уже третьи” . На вопрос подоспевшей журналистки, как он себя чув­ ствует, Юрий Алексеевич горько усмехнулся: “Здесь труднее, чем в космосе”. Все же пару рюмок его вынудили выпить и увозили не­ сколько оттаявшим. После его отъезда челядь накинулась на разоренный стол. Штурману удалось умыкнуть недоеденную семгу. Ее потом долго искали высокие чины и выговаривали капитану за сла­ бый надзор. Так закончилась историческая для флота встреча Гагарина с рыбаками. Услышав рассказ про застолье, я долго мучился, откуда мне знакома эта фраза: “Братцы, помилосердствуйте!” И вдруг вспомнил, это же из рассказа Льва Николаевича Толстого “После бала”. Солдата там прогоняют сквозь строй. Его тащат между рядами за связанные руки, свистят шпицрутены и опускаются на исполосованную спину, а у солдата уже ни сил, ни надежды нет на спасение, только безутешная мольба: “Братцы, помилосердствуйте!”