Блинов, Б. Н. Вдоль большой дороги : повести и рассказы / Борис Блинов. - Мурманск : Литературный фонд России, Мурманское отд-ние, 2000. - 480 с. : ил.

Вдоль большой дороги 397 - живите муж с женой, как сможете, для мира, для всеобщей жизни вы уже ничего не значите. Можете жить, а можете - как получится. Жизнь уже лишняя. Моя - лишняя, Марии - лишняя? Все в нем противилось этой мысли. Если так, то почему, прожив столько лет, он никогда не чувствовал себя лишним? Как же раныпе-то? Почему было спокойствие? Да потому, что не думал, некогда было. Жил и жил, как живется. А жилось разве плохо? С Марией, с друзьями, с морем. Весь мир объездил, по Японии, по Мадагаскару бродил. А Маша ждала и встречала. Жить бы да жить. Нет ее, и все кончилось, и жить не для чего. Где его друзья-приятели, в каких морях-океанах бороздят просторы? Разлетелись, разошлись по всему свету. Где его пароход? Правда, где пароход-то? Думал, жить без него не сможет, плакал, когда уходил. Может, здесь и ответ: нет у него теперь парохода. Всю жизнь он работал для Маши, для семьи и так, вообще, для лучшего будущего, для тех, кто после него придет, чтобы они уже с нового старта могли вперед шагать. Был ведь какой-то смысл. А знал он его? Нет, не знал. Но, наверное, без знания чувствовал. Теперь вот и пароход уплыл. Может, в этом все дело? ...А Маши нет и никогда не будет. В этот день он тщетно ждал Андреевну. На кладбище она так и не пришла. Могилка оседала от времени и дождей. Земля стала плотная, неузнаваемая. Опустившись на колени, он приник к ней всем телом, прижался щекой. Холод могильной тишины обжег ему лицо. Андреевна впала в жестокий запой. Его деньги, которыми она вольно пользовалась, предоставили ей такую возможность. Сад ее осыпался. Стойкий запах гнилых фруктов доносил оттуда ветерок. По огороду бродили куры, расклевывая коричневые огурцы. Скулил некормленый Чук, гремя цепью, кидался на кур. Корова второй день оглашала деревню надрывным воем от нестерпимой боли, распиравшей ее вымя. Деревенские женщины при встрече с ним горестно качали головами, из глаз их сочилась жалость. Петрович уж и не знал, кого они жалеют: его ли, Андреевну или корову.