Блинов, Б. Н. Вдоль большой дороги : повести и рассказы / Борис Блинов. - Мурманск : Литературный фонд России, Мурманское отд-ние, 2000. - 480 с. : ил.

Последний бич 309 Богато моряки живут. А чего? Казенное, не жалко. Барахла на свалке столько скопилось, что на всю деревню хватит. “Коровник новый построить, свою электростанцию, машинное доение, - мечтал Веня. - Свет в каждой избе, на улице фонари, в домах радиоточки - свету, свету больше надо в деревню, этой вот белой ночи чуток туда перебросить”, - не остыв еще от своей родной темной деревеньки, фантазировал Веня. И ни с того ни с сего в этом свете и свалочном богатстве возникала перед ним соседская бабка Марфуша, которая навечно уже согнулась буквой Г. Как шастает она с клюкой по заимке и шишковатыми пальцами щиплет траву козе своей Аглоде. Так уютно у нее снопок на спине покоится, не шелохнется, когда она возвращается домой, согнувшись параллельно тропинке, рука с клюкой взлетает выше головы, и, кажется, парит она, распластавшись над высокой травой. Первое время он все же ощущал свою деревенскую сущность как ущерб. Хоть в школе у него были почти все пятерки и учитель советовал продолжать образование - речь его и выговор часто были поводом для насмешек, и он, себя воспитывая, исключал из своей речи непонятные для окружающих, но такие родные для него слова, как пекалица, тонки, ужедь... Но вообще-то, шибко грамотных вокруг не было. Сами морячки, может, чуть раньше приехали из деревень, и, хоть старались выглядеть под городских, Веня, сойдясь ближе, так настоящих-то городских никого и не видел, кроме разной приблатненной шпаны, которая “мазу держала”, хуже других была: и ругалась злее, и пила больше, и в драках била без удержу. От нее-то, от приблатненной, все обиды и шли. Иной раз, не снеся пьяных издевок, он сам бросался головой вперед и пару раз был жестоко бит. Учили его жизни в общежитии, и он совсем-то шанявой не был, привыкал, свою тактику поведения вырабатывал, понимал, что плетью обуха не перешибешь. “Где же город-то настоящий?” - часто вопрошал Веня и не мог дать ответа на этот непраздный для него вопрос. Изначально жизнь для него была миром добра, справедливости и порядка. И если он видел в деревне несоответствие такому представлению, то ведь это легко