Блинов, Б. Н. Вдоль большой дороги : повести и рассказы / Борис Блинов. - Мурманск : Литературный фонд России, Мурманское отд-ние, 2000. - 480 с. : ил.

108 Рассказы “Ни к чему это, ни к чему”, - сказал себе Горынин, как говорил уже много раз, потом снова снял трубку и набрал номер. - Василий Степаныч? Это Горынин. Я буду дома работать... Спасибо, все в порядке... У меня к вам частный вопрос... Вы, кажется, работали с Шевкопядом? Да, да, ДЛИ... Где его можно найти?.. Спасибо, буду вам признателен. Я до вечера дома... Сорок пять ноль два. “Кажется, я выхожу из режима”, - сказал Горынин и, взяв томик Кавабаты, наугад его раскрыл. “Человек, оказывается, очень хрупкое существо. Один упал с лестницы и разбился насмерть. А медведь вон с какой пропасти прыгнет, и ничего”. Какой-то первозданной чистотой веяло от этой фразы, покоем, ясностью. Он отложил томик. Женщина с чеканки Рукиашвили хитро улыбалась ему кон­ чиками губ, тонко так подсмеивалась. Глаза у нее были прикрыты, а на веках червленой медью обозначился узор, похожий на глаз. Нужно было немножко напрячься, чтобы увидеть ее истинное лицо с прикрытыми глазами. Эта ее двуликость очень Горынина тревожила, он никак не мог понять, автор ли придал ей такой смысл, или он сам это открыл. “Да, всякой системе нужна надежность, - подумал Горынин. - Человек в смысле надежности уступает даже медведю, в этом Кавабата прав. Человеку недостаточно родиться для того, чтобы жить. Сам факт биологического рождения еще не определяет появления индивидуума. Человеку надо развиваться, вбирать в себя предыдущий опыт, вырабатывать мировоззрение - строить себе модель. Но все это не гарантирует от случайностей. Достаточно гнилой ступеньки, и все пропало. Жалко, человек очень хрупкое существо” . Однако хватит... Горынин придвинул к себе папку, бегло просмотрел схемы, перелистал инструкцию. “На три дня плотной работы”, - оценил он. И день еще остается. День на Шевкопяда, чтоб за кормой было чисто, так, кажется, говорят моряки. Горынин работал до шести часов. Потом прошел на кухню, приготовил себе яичницу с ветчиной, сварил черный кофе и, влив в него рюмку коньяку, принес чашку в комнату на столик