Блинов, Б. Н. Мурманская сага / Борис Блинов. - Мурманск : [б. и.], 2010 (Санкт-Петербург : ИПК

Мурманская сага лицом, и плечи ее судорожно затряслись. Эти долбаные зеки вместо хлеба сунули ей деревянный брусок... Война, конечно, всем тяжело, но не всем одинаково. Мама и сама чуть в тюрьму не попала. На заводе произошла авария, и местные все дружно на маму навалились, хотели до­ казать, что котел взорвался по ее вине. Был суд. Они все свои, уральские, а она чужая, приезжая, надеяться особо не на кого. В то время принято было аварии расценивать как диверсион­ ный акт. Она — тридцатилетняя женщина с двумя малыми детьми, а против нее вся тогдашняя эвакуация и оборонная промышленность со всей своей неумолимостью и сталинским прицелом. Только на себя надежда. Она даже от адвоката отка­ залась, сама себя взялась защищать, ну и нас, конечно, потому что без нее мы бы погибли. Ее обвинили в умышленном вредительстве. А она этих ураль­ ских дуралеев защищала, объяснить суду пыталась как опытный механик, что железо изнашивается и нужен ремонт, писала об этом рапорты. Но ее не слушали. Эти уральские следопыты, когда поняли, что она никого не винит, сразу припухли малость, удивились. А на мамину сторону встал комиссар ЦК. Тогда на оборонных заводах была введена такая должность. Ничего не хочу сказать, Великий Устюг, где мама родилась, — замечательный город, и купечество, где мама воспитывалась, — благодатная среда, но, положа руку на сердце, скажу с уверен­ ностью: нас бы это не спасло. А что спасло? Говорить об этом не приходилось, но ведь ясно, что была у нее мореходка, где она в кровь разбивала руки, но все же доучилась. Были у нее Трал- флот и море, где она пахала без сна и отдыха, когда горло сжи ­ мали спазмы, были флотская закваска и умение в трагических ситуациях брать ответственность на себя. Звание «судовой ме­ ханик» просто так не дается. Мама все предусмотрела, даже заготовила телеграмму отцу: «Дети остались одни. Срочно вы ­ езжай». Суд ее оправдал. А двух тружеников тыла — мастера и стар­ шего кочегара — признали виновными и отправили на фронт. Я никак уяснить не мог, какое же это наказание! В моем тогдаш­ 48