Блинов, Б. Н. Мурманская сага / Борис Блинов. - Мурманск : [б. и.], 2010 (Санкт-Петербург : ИПК

Мурманская сага прожили в эвакуации два с лишним года. Эвакуация — непо­ нятное слово, но сила заложенного в нем зла была настолько сильна, что все вредное для жизни сочеталось с ним и с той далекой от Мурманска инородной жизнью, когда мы были без собственного крова, в континентальном холоде, среди нелюди­ мых соседей, на голодном пайке. Странно, что люди в эвакуации были на удивление злыми, будто не в той же самой России мы спасались от войны, а въехали в другое государство: не немцы, а свои, русские, были там недругами. За два с лишним года ж и з­ ни в эвакуации не только у нас с братом не появилось ни одного знакомого, но и у мамы не осталось в памяти ни одного имени, кроме, пожалуй, комиссара, который маму спас. Морозы были за пятьдесят, есть нечего, мама по двенадцать часов на заводе, а мы тут хоть помирай, загибайся от голода. «Мне не сто г-вам, а двести!» — кричал мой картавый, голодный рот. Кусочек хле­ ба разрезали на две части, и моя тоскующая утроба на время была удовлетворена. «Не хочу в съясли», — отбивался я от за­ точения, но меня усаживали в санки, укуты вали с головой ватным одеялом и при лютом холоде увозили в темноту, в нена­ вистные «съясли». Только холод и темень в памяти. Брат расска­ зывал: «Придешь за тобой, а ты сидишь в уголке один, никого не видишь, даже меня». Ничего не осталось, кроме ощущения всеобщей враждебности. Никаких живых образов. Словно рож ­ дение запоздало на три года, и что бы за субъект объявился на свете, если бы жизнь продолжалась так, на грани выживания, в голоде, холоде, злобе и химическом удушье. Эвакуированные для местных были главными врагами. Бо­ ялись они, что ли, что мы на их благополучие посягнем: устояв­ шееся житье, сносные харчи, бронь от войны. Национальное единство, сострадание, чувство родины — в каком бы записном романе об этом прочитать. Немцы далеко, от них горы, Европа защищают. А здесь свои, конкретные, мы то есть, приехали, норовим от кормушки оттеснить — так, наверное? Никакой поддержки, помощи, товарищества. Какой-то феномен: ни дома, ни за границей с такой оголенной неприязнью в людях больше мне встречаться не доводилось. Один раз только на Канарах 46