Блинов, Б. Н. Личное дело : повести. Рассказы / Борис Блинов. - Мурманск : Мурманское книжное изд-во, 1984. - 332, [2] с., [1] л. портр.

плевое дело превращалось в проблему. «Деда» приходи­ лось, тревожить по каждой мелочи. Но он, будто рад был этому, всегда с готовностью спускался в машину, неизмен­ но приветливый, в светлой ношеной бобочке, в бумажных брюках с пузырями на коленях. А спустившись, уже не вылезал из ЦПУ до конца вахты, словно боялся, что в его отсутствие может произойти что-то такое, что потребует его немедленного вмешательства. Может, благодаря этому те нервные вспышки и мелкие раздоры, которые возника­ ли в машине, гасли на корню, не успев оформиться в кон­ фликты, без которых в условиях затяжного плавания редко обходится хоть один рейс. Не только на машину распространялось влияние «де­ да». Зная о его миролюбивом нраве, к нему часто обра­ щались за разрешением спорных ситуаций на общесудовом уровне. Помимо техснабжения, судно везло для промысла кар ­ тошку. И все пять тонн ее оказались подмороженными. Старпом обвинял в этом рефмеханика, рефмеханик — старпома, платить за нее никому не хотелось. Когда ка ­ питан попросил «деда» быть судьей в споре и выявить ви­ новного, «дед», поговорив с поваром, решил так: виновных нет, недостачу до промысла можно покрыть за счет стола, потребляя вместо картошки крупу. «Нашли проблему,— с горечью произнес «дед».— В Ленинграде блокаду пере­ жили, а тут...» Так Ярцев впервые услышал от «деда» про блокадный Ленинград, и теплое чувство близости шевельнулось в нем: Ленинград той поры не был Ярцеву чужим, хотя он почти ничего о городе не помнил. «Дед» иногда зазывал Ярцева к себе «скоротать вече­ рок», но последнее время Ярцев у него не бывал. «Дед» совсем не умел пить, но почему-то на каждую встречу выставлял бутылку. Они выпивали по рюмке, и «дед», мрачнея лицом и остро возбуждаясь, рассказы­ вал ему истории о блокадном детстве. Ярцев слушал его внимательно и молчал. А «дед», словно сам себя заряжая , схватив рюмку, опрокидывал ее между фразами, голос его 'крепчал, глаза набухали влажной краснотой. Ярцев видел, что ему больше нельзя пить, пытался отодвинуть от него бутылку. Но «дед» говорил: «Ага, давай», быстро плескал себе и продолжал говорить уже сбиваясь, перескакивая на другие темы, но все так же без передышки, не давая Яр ­ цеву вставить ни слова. Вечер завершался почти всегда 167